«Да, я был успешным менеджером». Геркус — о финансах РПЛ, Трампе, «ущербной» Германии и футбольной «Игре в кальмара»

Геркус был одним из самых успешных руководителей в истории «Локомотива». При нем клуб с лета 2016-го по декабрь 2018 года провел небольшую реконструкцию стадиона, первым в РПЛ запустил формат предматчевых активностей, увеличил среднюю посещаемость матчей команды до 15 тыс. зрителей, а команда выиграла чемпионат и Кубок России.

— Как начался ваш 2025 год? — первый вопрос Геркусу.
— Как у всех — президент закончил выступать и начали бить куранты. Пока ничего особенного не произошло. Занимался рутинной работой, футболом «восемь на восемь». Плюс есть еще один небольшой проектик, связанный с футбольным манежем, который мы с коллегами планируем построить.

— Что это за проект?
— Строим в Москве небольшой манеж на два маленьких футбольных поля. Чисто частный проект, тренировочный объект. Возможно, когда-нибудь там будет филиал какой-нибудь футбольной школы.

— Второй проект — футбол «восемь на восемь».
— Да, это Лига F — один из крупнейших чемпионатов в футболе «восемь на восемь». Сейчас идет шестая Суперлига, а летом будет уже регулярный чемпионат, второе издание. Там собирается очень приличный состав команд, один из лучших. Так постепенно этот проект развивается.

— В целом вы из футбола все это время не уходили.
— Из большого футбола мигрировал в «восемь на восемь».

— В декабре вы пришли в «Эгриси» спортивным директором.
— Меня попросили позаниматься спортивной частью — тренировочный процесс, найти тренера, комплектация состава. «Эгриси» сейчас ищет партнеров. Как только их найдет, будем собирать команду. Но для меня это больше совмещение. Я посмотрел несколько игр, наметил для себя каких-то игроков. Сезон не совсем скоро, поэтому это не горячая работа, в которую стоит бросаться с головой.

«Ситуация в стране негативно сказывается на РПЛ, бюджеты клубов урезаются» 

— Если открыть общественно-политические новости, нет у вас ощущения, что негативно начался год — пожары в США, мазут в Черном море и прочее?
— Это классика. Всегда новый год начинается негативно. Праздники заканчиваются, настроение у всех падает, давление в системе падает, у людей нет энергии, они расстроены. Я это переживал десятилетиями, это норма. В начале года всегда что-то происходит — ощущение небольшого апокалипсиса.

— Многие не остались в стороне от экологической катастрофы в Черном море.
— К сожалению, это рутина. Постоянно что-то происходит. Например, выливается мазут.

— Вы не участвовали в качестве волонтера?
— Нет, не ездил.

— Вы раньше довольно часто высказывались на общественно-политические темы, а ваш телеграм-канал подписан с символикой «Z». Помогали чем-то на фронте?
— Да. Отвозил гуманитарную помощь в Донецкую Народную Республику. Это, к сожалению, минимум того, что я могу сделать.

— Вы сами на себе ощущаете влияние санкций?
— Думаю, мы все это ощущаем. Я посвятил большую часть своей жизни футболу, а наш футбол сейчас не участвует в международных соревнованиях. Это невозможно не замечать. На бытовом уровне мы заметили уход каких-то марок, брендов, тут ощущения в разной степени.

— На ваших проектах экономическая ситуация сказалась?
— Не особо. Не могу сказать, что экономика стала хуже. Да, ставка Центробанка высокая — наверное, это какое-то косвенное последствие санкций. Тут тяжеловато, потому что банковские кредиты стоят существенных денег. Строительство манежей подорожало, турбулентность повысилась.

— Почему я затронул эту тему: финансирование нашего футбола непосредственно связано с ситуацией в стране. На ваш взгляд, как она сказывается на нашем чемпионате?
— Негативно. Финансирование не в разы, не кардинально, но уменьшается. Каких-то негативных последствий от этого не наступает, но это факт так или иначе.

— В чем вы замечаете уменьшение финансирования?
— Я знаю, что бюджеты клубов урезаются. О «Крыльях Советов» вы слышали. Остальных, думаю, это тоже касается. Даже если бюджеты не увеличиваются, на фоне инфляции это де-факто уменьшение.

— Как думаете, на уровне РПЛ это урезание бюджетов сильно скажется?
— Пока не могу сказать, что сильно сказывается. Не скажу, что футбол 2019 года и футбол-2024 — это принципиально разные чемпионаты.

— Учитывая ситуацию, на ваш взгляд, бюджетное финансирование клубам сейчас необходимо?
— Это слишком широкий вопрос, чтобы в моменте говорить «так» или «так», надо смотреть в целом тенденцию. Наш футбол в принципе выстроен на бюджетном финансировании, никогда без него наш футбол не существовал. Поэтому, если сегодня мы это изменим, наверное, это будет торопливо, так не надо делать. Мы же не тонем.

Нынешняя ситуация не очень хорошая, да. Но футбол нам жизненно необходим. Де-факто сокращение уже и так происходит, поэтому, думаю, футбол адаптируется под реальность.

«Без РЖД «Локомотив» не сможет даже содержать стадион» 

— При вас бюджет «Локомотива» был в районе 5,4 млрд рублей в год?
— Да, потом увеличился. Там пошли призовые от Лиги Европы и Лиги чемпионов.

— Допустим, РЖД убирают финансирование «Локомотива». Сможет клуб существовать тогда?
— В таком виде, как сейчас, нет. Он буквально даже стадион не сможет содержать.

— Тогда с точки зрения бизнеса зачем РЖД нужен такой актив, как «Локомотив»?
— Бизнесовой точки зрения там нет. Нет такого, что РЖД зарабатывают на «Локомотиве». Но РЖД всегда нужен был такой актив. Ответ лежит в прошлом. Это исторически сложившийся железнодорожный клуб, который 100 лет существует при всех предыдущих структурах Министерства путей сообщения.

Это не нами заведено, и к этому надо очень осторожно относиться. Это наследие, отчасти идентичность РЖД, его политики, мировосприятия. Люди, болельщики ждут, что эта история будет продолжена. Вопрос формы участия РЖД — больше контроля или самостоятельности — это обсуждаемо. Но проводить черту и говорить, что «мы больше не знаем «Локомотив» и давать ничего не будем», нельзя. Они 100 лет вместе просуществовали. Никакого смысла в разрыве нет.

— Но с точки зрения бизнеса, например, «Лукойл» активно интегрирует «Спартак» в свою жизнедеятельность. Футболисты участвуют в каких-то акциях, а логотип клуба всегда красуется на стендах нефтяной корпорации.
— Это разные истории. «Локомотив» связан с Российскими железными дорогами намного дольше, чем «Лукойл» со «Спартаком». «Локомотив» — один из самых старых социальных проектов железных дорог, как Дом культуры железнодорожников. Если скажут «давайте сносить объект под торговый центр», это будет совершенно неправильно с точки зрения ценностей и бренда.

— Но у вас нет ощущения, что РЖД не использует бренд «Локомотива» в своих активностях? Даже когда команда едет на поездах, это никак не освещается.
— Как-то использует. Тут можно спорить. Да, скорее всего, вы правы, что бренд можно больше использовать. Тем не менее у большинства людей есть ассоциация, что РЖД — это железные дороги, а «Локомотив» тоже здесь вызывает позитивные эмоции.

— Вы не верите, что бюджетное финансирование в России исчезнет?
— Думаю, нет. Регионального финансирования на высшем уровне и так очень мало. «Факел», «Ахмат», «Крылья Советов», в чем-то «Пари НН», отчасти «Ростов», «Рубин». Некоторые регионы считают, что им это важно, кто-то думает наоборот, а некоторые мечтают иметь команду в РПЛ, но не могут, потому что им такой проект не собрать.

Это вопрос, который нельзя так взять и измерить. Если жители региона получают позитивные эмоции и считают важным, что у них есть команда РПЛ, к ним приезжают большие клубы, они борются, их регион важен с футбольной точки зрения, их дети представляют себя игроками их региональной команды, почему нет?

Сложно взять и линейкой измерить, что гордости, вдохновения и счастья от футбола в регионе «столько». Это сложное социальное явление. Эффект, который футбол оказывает на регион, однозначно неизмерим. Да, на него тратятся деньги. Но регион тратит их на многое — на культурную жизнь, музеи, театры. Это вещи, которые напрямую так-то денег не приносят, но они составляют ткань общественной жизни, без которой наша жизнь становится абсолютно бедной. Если у нас будет только магазин, автосервис и работа, это будет скучная, блеклая жизнь.

Мы же хотим прогуляться в парке, сходить на выставку, на концерт любимой группы. Если в регионе будут шоу, футбол, хоккей и еще что-то, это замечательно. Конечно, я буду готов к тому, чтобы регион помогал этим командам. Кто-то скажет: «Сколько помогать». Тут уже начинается долгая дискуссия.

— Разве сокращение бюджетного финансирования нецелесообразно, чтобы у клубов был стимул найти частное финансирование?
— Давайте посмотрим на экономику в целом. Допустим, госфинансирование сожмется, корпорации перестанут давать деньги. Это значит, что частный сектор должен проявлять больше инициативы, на него вся надежда, поэтому его надо искать? Это и так всегда можно делать, кто это запрещает клубам?

Если глобально смотреть на лигу, то мы понимаем, что большая часть денег тратится на зарплаты — от 50 до 70 процентов. Что-то на наших футболистов, и деньги остаются в стране, а что-то — на варягов, легионеров. И эти деньги утекают, грубо говоря, в Бразилию. Наверное, туда отправлять финансы жалко. С другой стороны, оттуда приезжают кудесники мяча, которые нас радуют. Тут уже надо смотреть на эффективность трат: можно радовать больше, а платить меньше?

Ваш брат-журналист всегда говорил: «Давайте уберем лимит и притащим больше кудесников мяча из Бразилии». Вот ситуацию довели до того, что выходят по три наших футболиста, а остальные — легионеры. Нравится вам результат? «Нет, надо сокращать затраты». Понимаете, что тут есть некое противоречие? Если бы лимит сохранялся, то сейчас автоматически меньше было бы затрат на иностранцев и в целом бюджеты были бы скромнее.

«Сервисы для болельщиков уже устарели. В кино за 700 рублей ты сидишь в шикарном кресле, а на футболе за эти деньги — на пластике» 

— На ваш взгляд, РПЛ сейчас развивается, стагнирует или деградирует?
— Я уже начинаю рассуждать, как диванный эксперт, потому что глубоко в дела лиги не погружен. На мой взгляд, есть проблема, которая с 2018 года висит в воздухе, — тогда построили много прекрасных стадионов, но болельщик у нас в полной мере не наслаждается футболом. Не все стадионы проданы на 100 процентов. Есть проблемы с посещаемостью, с привлекательностью футбола. Это и есть проблема.  

— Посещаемость — это же как раз одна из метрик необходимости футбола для региона. Если жители города не ходят на команду, то очевидно, что она им не нужна.
— Как правило, на региональные команды ходят неплохо. Возьмите «Факел» или «Ротор», например. С другой стороны, на «Рубин» ходят не очень хорошо, очень мало. Не скажу, что на «Крылья Советов» замечательно ходят. Проблема есть, и она мощная. Даже с учетом новых стадионов технологии сервиса для болельщиков немного устарели.

Зритель хочет большей заботы о себе, больше внимания, сервиса. Когда человек приходит почти в любой большой торговый центр, он там находит много интересных предложений, как ему провести время. Условно, кинотеатры предлагают ему разные залы. Я недавно был в одном ВИП-зале, где за 700 рублей ты сидишь в шикарном кожаном кресле с откидывающемся столиком, поедаешь попкорн и еще какие-то снеки.

Давайте порассуждаем с точки зрения болельщика. 700 рублей — сопоставимая с футболом цена. Но кресло, на котором я сижу за эти деньги на стадионе, довольно обычное, пластиковое, а в кинозале — кожаная раскладушка. Такое кресло на футболе — это ВИП всех ВИПов. Таких неудобных сидений, как на футболе, уже почти нигде не встретить — ни в кафе, ни в общественном транспорте.

Тут вы понимаете, насколько важно для человека, на чем сидеть или какой широкий проход у него перед ногами, чтобы пройти на свое место, не задевая чужие колени. Насколько важно для зрителя быстро купить еду — желательно горячую, потому что на стадионах часто холодно, и по приемлемой цене. Как его веселят, интересно ли ему или нет — ему что-то рассказывают, показывают, диджей развлекает. Насколько качественно демонстрируется видео — повторы моментов, объявление составов, статистика. Об этом всем надо рассуждать лиге, клубам и всем, кто хочет зарабатывать на болельщиках. Надо думать о продукте, который они предлагают.

— Наиболее активно вы с этой работой сталкивались в «Локомотиве». Тогда вы проводили реконструкцию на «РЖД Арене». Ваше мнение: что надо делать со стадионом сейчас?
— Мне стадион внешне очень нравится. Он красивый, изящный. Это архитектурная красота и привлекательность. Когда снаружи к нему подходишь, он радует глаз, этого у него не отнять. Но находиться на нем физически сложновато. Тупо холодно. Это такой челлендж. С семьей, если у тебя маленький ребенок, не пойдешь.

Что с этим делать? Как-то поэтапно реконструировать, что-то менять. Если вы хотите, чтобы ходило как можно больше людей, то надо делать теплую подтрибунку, чтобы, выйдя с трибуны, можно было попасть в какое-то теплое пространство. Это как минимум. Максимум — надо, чтобы и на трибуне было не очень холодно зимой.

— Возможно это сделать в формате реконструкции или надо строить новый стадион?
— Все возможно — вопрос денег и усилий. Надо считать. Мы делали самые первые эскизы, прикидки бюджета, насколько текущая конструкция выдерживает возможную реконструкцию. Что-то мы хотели дообшить, сделать тепловой контур.

— Видели последний проект, который всплыл в соцсетях?
— Видел какой-то рисунок. Нет, у нас было не совсем так. Мы заказывали проект у Дмитрия Буша, который и проектировал этот стадион, поэтому у нас он был более приближенный к реальности. Это опытное архитектурное бюро.

Понимаете, в те времена «Локомотив» ежегодно играл в Лиге чемпионов. У него были бюджетные возможности больше. Можно было по-разному структурировать это строительство, фондировать его с финансовой точки зрения. Но это большой и сложный проект. Мы эту остановку проехали, сейчас «Локомотив» находится в другом месте.

— Примерно сколько тогда стоила бы эта реконструкция?
— Например, еще один годовой бюджет. Сейчас, возможно, больше. От части иностранных технологий и поставщиков нас отключили, мы опираемся на отечественные и китайские вещи, поэтому все было бы не так просто.

Надо смотреть задачу: какая посещаемость сейчас и какой хочется достичь. На тот момент у нас была неплохая средняя посещаемость — в районе 15 тысяч, но мы хотели совсем хорошую. Все-таки зимой посещаемость проседает, особенно на матчах с не самой хорошей вывеской.

— Если бы вы сейчас были в клубе, смогли бы реализовать тот проект по реконструкции?
— Если бы я там продолжал работать, наверное, мы заканчивали бы или уже давно бы закончили его. Но это все гипотетически.

— Помнится, вы рассматривали вопрос даже возведения крыши.
— Да, мы планировали натяжную легкую крышу. Она не дала бы принципиально другой температуры, но добавила бы градусов пять к температуре окружающей среды. Закрыла бы поле и первые ряды от осадков и дала бы небольшой парниковый эффект внутри. Если еще развесить инфракрасные светильники над рядами, то они грели бы людей и было бы сильно комфортнее.

Большую крышу, которая закрывается и могла еще отапливать, конструкции стадиона не выдерживали. Поэтому у нас была легкая крыша в виде шатра. Мы хотели еще посередине подвесить куб. Во Франкфурте у «Айнтрахта» такая крыша и на стадионе в Варшаве. Там типовая конструкция. Ее можно было заказать, они сами адаптировали бы подсчеты и целиком залепили бы эту штуку.

— Руководители, которые были после вас, говорили, что крыша — это очень дорогой и нереализуемый проект.
— В их картине мира, наверное, да. У нас были очень разные идеологические подходы. Одни оценивают по одним способам, другие — по-другому. У них свои были приоритеты, у меня — свои.

«Формат, закрытость лиги — это ложные пути. Лимит на легионеров тоже не влияет на развитие РПЛ, но он безобразно слабый» 

— С точки зрения развития РПЛ приводились различные варианты. Например, предлагалось закрыть лигу.
— Закрывать или открывать лигу — это не принципиальный момент. Этот вопрос глобально не решает, хорошо ей или плохо. Какого цвета носки носить, для здоровья не важно. На развитии лиги это никак не скажется.

— Какие тогда варианты видите вы?
— В глаза бросаются две вещи. Первая — низкая посещаемость. С каждым годом она чуть-чуть выправляется, но глобально проблема до какого-то удовлетворительного состояния еще не дошла, хочется сильно больше людей на трибунах. Все-таки посещаемость сезона-2018/19 была гораздо выше. Эту историю надо решать: делать «Матч Дэй» и так далее.

Второе — очень слабая представленность футбола в центральных медиа. Раньше были какие-то передачи о футболе, различные шоу. Сейчас, на мой взгляд, на «Матч ТВ» этого мало. Если вас спросить, какие шоу о футболе вы знаете, вы назовете программы из YouTube. Соответственно, на обычную аудиторию, которая меньше этим интересуется, о футболе говорят мало.

Футбол замкнулся в своей среде. Большой пропаганды футбола нет, он стал частью не обычного разговора, а специализированного. Чтобы люди просто на общественно-политическом канале порассуждали о футболе, такого нет. Это перестало быть нормой. Это большая проблема.

— Вы говорите о внешних факторах.
— Лига, на мой взгляд, могла бы этим заняться и придумать программы, искать спонсоров. Это тяжелая работа. Но чтобы развиваться, лиге надо брать на себя чужие роли — стать телевидением или медиакомпанией в каком-то смысле. Когда-то на такое находились силы. В мою бытность в «Лиге ТВ» этот процесс происходил — лига стала телевидением. Мы встали к рулю и занимались производством своего канала: взяли на себя всю техническую часть — съемки, комментаторы, графика.

Лига это поделала, потом отдала в хорошие руки. Сейчас это как-то существует на «Матч ТВ». На мой взгляд, телеканал слегка стагнирует. Я не вижу интересного разговора о футболе на «Матч ТВ». Там есть замечательное шоу Черданцева «После тура», но никаких новых интересных программ не выходит. Слава богу, на YouTube есть энтузиасты, которые делают эти шоу. Их спонсируют букмекерские компании. Одна делает «Коммент Шоу», другая производит «Это футбол, брат».

— Получается, какое-либо изменение формата соревнования никак не повлияет на РПЛ?
— Думаю, нет. Формат, закрытость или открытость лиги — это ложные пути. Как и лимит на легионеров — по большому счету он не влияет. Его открывают и закрывают, делают строже и слабее. На мой взгляд, сейчас безобразно слабый лимит. Хотя бы три-четыре человека должны быть узнаваемы на поле. Сейчас все главные команды играют с восемью легионерами. Это здорово, но развитие игроков для сборной это закрывает.

— Вы за то, чтобы сократить лимит до шести легионеров на поле?
— Я бы обязал иметь на поле трех-четырех воспитанников нашего футбола. Это вопрос дискуссионный, я не знаю, как будет правильно. Но бросается в глаза, что наших стало меньше. Сейчас на поле трое россиян, игроков ЕАЭС, либо иностранные граждане с российскими паспортами. Это очень ловко и, на мой взгляд, надо прикрывать. Должны быть воспитанники наших академий.

У ребят в школах должен быть пример: вот воспитанник моей академии играет сейчас на поле за условные «Зенит», ЦСКА, «Спартак», «Динамо». «Это наша гордость, мы должны быть такими же». Если этого нет, но есть «новые россияне», которые были бразильцами, то, мне кажется, вы сильно разочаровываете ребенка.

«Трамп забавный, веселит всех Гренландией, Канадой»

— Вы смотрите европейские чемпионаты, Лигу чемпионов. Возможно сейчас понять, на каком уровне находится РПЛ? Чего бы условный «Зенит» смог добиться в Лиге чемпионов?
— Был бы где-то во второй половине ЛЧ. Можно подумать, что раньше было как-то по-другому, что он прорывался куда-то в полуфинал?

— Если смотреть объективно, чемпионат России стал слабее?
— Чемпионат, может быть, и не стал слабее. Но уровень топовых команд в Лиге чемпионов сильно вырос. Там дифференциация продолжает происходить. Первые команды лучших чемпионатов открываются от последних все сильнее и сильнее. Там есть команды с трансферными составами по миллиарду евро, трансферы осуществляются по 100 миллионов.

Сейчас невозможно представить, чтобы в России кто-то у кого-то купил футболиста за 100 миллионов. Зато я помню времена, когда наши клубы осуществляли самые больше трансферы на европейском рынке — например, «Зенит» у «Шахтера» купил Анатолия Тимощука за 20 миллионов. Это был трансфер европейского уровня, а Тимощук был соответствующим игроком, топовым футболистом на этой позиции. Он это многократно доказывал и был продан в «Баварию», с которой выиграл чемпионат и Лигу чемпионов.

«Зенит» и другие клубы в то время могли позволить себе такие трансферы. «Динамо» старалось, у ЦСКА были хорошие приобретения, у «Спартака» всю жизнь были переходы.

— Вы не верите в трансферы по 100 миллионов внутри России. А из России в Европу кто-то может уехать за большие деньги?
— По разным причинам — нет. Могут ли быть футболисты, которые через какое-то время там будут столько стоить? Да. Есть пример Хвичи Кварацхелии, который перешел из «Наполи» в «ПСЖ». Он играл при нас, а сейчас стоит под 100 миллионов. Мы взрастили кровинушку. Он ушел не напрямую за такие деньги. Но было ли понятно, что это игрок мирового класса? Кто-то верил, да.

— Есть пример Мудрика, который из «Шахтера» перешел в «Челси» за гигантские деньги — 100 миллионов.
— Да. Думаю, там больше политики. Но, возможно, он правда прекрасный футболист. Не соглашусь, что он такого класса игрок, что его купили за такие деньги. Вот Хвича — да, это лучший футболист Серии А, вопросов нет. Зато Мудрик не лучший игрок, вообще ничего. Бегает и бегает, молодец, но таких много.

— В декабре главный тренер хоккейного СКА Роман Ротенберг сказал, что придет к власти в США Дональд Трамп, тогда «будет свет в конце туннеля». Вы верите, что сейчас все может измениться для нашего спорта в лучшую сторону?
— Я не настолько глубоко погружен в геополитику, чтобы сказать, что с приходом Трампа будет лучше или хуже. По крайней мере, он забавный, веселит нас всех. Гренландия, Канада… Насколько это все серьезно, его не поймешь. (Улыбается.) Черт его знает, может, хуже будет. После Гренландии скажет: «Отдавайте Чукотку или Камчатку». Он не уравновешен.

— Не кажется вам, что в Европе нас все-таки не ждут?
— Кажется. Я убежден в этом!

— Есть пример Филиппа Лама, который негативно высказывался о чемпионате мира в России. Он сказал, что проведение турнира у нас было ущербом для Европы.
— А игра сборной Германии на чемпионате мира не была ущербом? Помните, как они сгорели Мексике? Пусть Филипп Лам лучше об этом поговорит. Когда футболист начинает рассуждать о политике, это всегда неприятно.

Вы же видите, что есть откровенные двойные стандарты, которые к нам применяются. Мы не первая страна, которая находится в военном конфликте с момента проведения чемпионата мира, но первая, кто подвергается такому «кенселингу». Есть еще одна страна, которая находится южнее нас, она тоже ведет активные боевые действия, но там никто не переживает ни по какому поводу.

— Вы не верите в возвращение?
— Все бывает в этой жизни. Может быть, мы вернемся, но настрой к нам в Европе сильно негативный. Кто его не видит, я не знаю. Мне кажется, это очевидно. Допустим, боевые действия прекращаются, ФИФА говорит: «Отменяем все запреты». УЕФА тогда что будет делать? С их стороны нет препятствий, но дальше в дело включаются национальные федерации. По-вашему, поляки будут играть? Или Нидерланды, прибалты?

Наверное, первым кто-то согласится. Может быть, Венгрия или Словакия — похожие по духу страны, которые придерживаются нейтральной позиции. Возможно, Португалия или Испания, которые сильно не сжигали мосты. Но кто-то же вообще в бутылку лез — Эстония, например. Там наизнанку вывернулись уже, за флажок на одежде людей в тюрьму сажали. За салюты в 12 часов ночи по московскому времени людей наказывали. А сейчас, конечно, они будут играть с нами в футбол… Кто в это верит?

Наверное, сближение произойдет. Постепенно они отойдут от своего ментального ужаса. Но я не могу верить, что это будет в этом или следующем году. Мне кажется, это вопрос пяти лет или даже десятилетия.

— Генсек РФС Митрофанов говорит, что 60 процентов федераций в Европе готовы нас вернуть.
— Максиму Львовичу виднее, он с ними в контакте находится, а я сужу больше по газетам. Если так, то слава богу. Я сам с удовольствием поеду на выезд, надену футболку и возьму флаг. Но будет ли это безопасно, например, в Нидерландах? Сейчас там играл Израиль на клубном уровне — в первом же переулке получили. Или как ехать в Прибалтику?

Все бывает, конечно. Могут сказать – играть без болельщиков. Но для кого тогда футбол? На мой взгляд, ситуация не выглядит совсем мрачной, но она максимально мрачна.

«Трансферы — невероятно страшно, как «Игра в кальмара»: сделал плохой переход — конец тебе»

— Прошло почти два года, как вы ушли из «Торпедо». Чем вы занимались все это время?
— Два бизнесочка, еще кое-что делал, консалтинг. Небольшие деньги, нормальная пенсия, скромно все.

— С суммами в «Локомотиве» и «Торпедо» не сравнятся?
— Конечно, нет. Когда ты возглавляешь большой клуб, у тебя серьезное жалование. В «Торпедо» сильно скромнее. С этим уже можно сравнивать.

— Скучаете по работе в большом клубе?
— И да, и нет. С одной стороны, это игра, в том числе трансферы. В реальной жизни очень многие любят играть в трансферы. Но это невероятно страшно. Как «Игра в кальмара» — если плохой сделал трансфер, то все — конец тебе, не получилось. Не попал в футболиста — чувствуешь ужас.

У меня был трансфер Портнягина. Не получилось. Это тяжело, я до сих пор чувствую боль. Это поражение. Проиграл чужие деньги. Страшная вещь!

— С вас тогда спрашивали за этот трансфер?
— Конечно! Не только за этот, а за ситуацию в целом. Зимой 2016 года ситуация была для меня грустной, «Локомотив» был на 10-м месте. Это ужасно, очень негативно. Очень тяжелое время для меня и для клуба. Единственное, что я мог говорить в свою защиту: я только пришел, четыре месяца прошло, мало, чтобы что-то успеть сдвинуть.

Мы прошли часть Кубка России и говорим: «На Кубке отыграемся». И нам повезло, мы отыгрались, слава богу. Вцепились в него зубами, грызли, чтобы пройти дальше. Это была наша индульгенция — за плохое выступление в чемпионате мы отвечали Кубком.

Зимние трансферы были тяжелыми. Мы тогда подписали Фарфана, Ари, Кверквелию. От нас ушел Самедов и другие. По таким ощущениям тяжести, пустоты не очень скучаешь. Или ситуация в «Торпедо»: я пришел, когда команда была на последнем месте, и ушел так же. Максимально пытался сдвинуть эту ситуацию, покупал игроков, дважды менял тренера. Эмоционально это тяжелейшее решение уволить тренера, которого ты же сам брал на работу. Тяжелая работа, но, с другой стороны, у нее есть и позитивная часть.

— Юрий Семин сильно давил на вас?
— Сильно. У нас были жесткие споры. Например, по Фарфану была жесткая ругань. Он очень не хотел его подписывать, потому что Джефф приехал из «Аль-Джазиры» с предполагаемыми травмами коленей, он был в возрасте, довольно долгое время не играл. Юрий Павлович считал, что это огромный риск. Но иных вариантов, чтобы нападающие стояли к нам в очереди, я не видел, такого не было. Поэтому я шел на этот риск.

— В итоге риск был оправдан.
— Слава богу. Фарфан — молодец, спас меня.

— Семин говорил, что вы молодец?
— Говорил, что молодцы, да. Вы помните, как он обнимал Джеффа, целовал и всячески хвалил. Но в том моменте, конечно, было страшно. Мы сильно переживали. Мы брали Кверквелию с лавочки «Рубина». Такие были трансферы.

— На фоне конфликта с Семиным вы и ушли?
— Нет. Это, конечно, сыграло свою роль, но не центральную. Отношения были разными, да. Но в итоге он смирился с тем, что у меня приличные трансферы. Если взять весь список, у меня были одна-полторы неудачи, остальные — прямо молодцы. Часть трансферов, которую он зарубил, тоже была бы хорошей, мы сейчас это понимаем. Например, Караваев — его за полтора миллиона евро надо было брать. Что мне Семин мог сказать после этого? Это явное поле, где я играю хорошо, выигрываю.

— Не было такого, что он вас выдавил из клуба?
— Нет, не было.

— В каких отношениях вы сейчас?
— В нормальных. Когда мы видимся, очень дружелюбно болтаем. Мы классно отработали, для нас обоих это было очень хорошее время. Иногда переходили грань в личных отношениях. Но в этом нет ничего плохого. Это даже придает некой пикантности, перчинку. Бывает. Я же его позицию тоже в какой-то степени понимаю.

«Такого качества трансферов, как у меня, у «Локомотива» уже не было»

— Вы понимали, куда клуб движется после вашего ухода?
— Ему была придана огромная инерция. Юрий Павлович уже раскочегарил всю эту историю. Во-вторых, команда была сбита на совесть. Лето 2018 года было отработано на «пять». Хеведес, суперпопадание с Крыховяком, Смолов — он не классно зашел, но был суперклассным нападающим. Там была хорошая команда, которая летала и этим составом играла в Лиге чемпионов. Два раза забрали серебряные медали чемпионата, Кубки, Суперкубок. Все было хорошо. Вдумайтесь: команда была в двойке три года подряд. Хорошо проделана работа? Я считаю, замечательно!

Что происходило в клубе? Где-то и что-то пытались улучшить. Были какие-то мысли. Но вы помните, какие были трансферы? Такого качества, как у меня, не было. С точки зрения трансферной работы клуб свалился на другой уровень. Дальше были совсем интересные пертурбации, я за ними невнимательно следил.

— Это вы про немцев?
— Да, там было много людей на вход и много — на выход. Эта история прошла как-то очень суматошно.

— То, как сейчас развивается клуб, вам нравится?
— Мне импонирует доверие ребятам из академии. Меня это очень радует, это позитивная вещь. Мне кажется, что не хватает опытных ребят. Костяка, центральных персонажей, на мой взгляд, маловато. Я люблю более сбалансированные команды в плане опыта и молодости. Есть игры, в которых результат достигается на опыте сыгранных сотен матчей.

— После вашего ухода к вам из «Локомотива» обращались за советом?
— Кто-то, бывало, обращался. Оставим это за кадром.

— Это господин Мещеряков?
— Нет, с ним мы не общались.

— С ним вы в конфликте?
— Нет. О чем мне с ним конфликтовать? У него своя жизнь, у меня — своя. Я сам ушел из «Локомотива», добровольно. Это было мое решение.

— Хорошо. Вас после «Торпедо» звали еще куда-нибудь?
— Звали в какие-то далекие клубы. У меня семья, маленькая дочка. Ехать далеко я не хотел. Для меня важно условие, чтобы это было недалеко от дома.

— Вас звали в РПЛ?
— Есть и РПЛ, и Первая лига. Но не в Москве и не в Петербурге. Какие-то варианты были, но они связаны с тяжелыми сибирскими переездами. Я к такому не готов, летать далеко не хочу.

— Сейчас есть какие-то предложения?
— Я не ищу особо предложений. Мне кажется, я перелистнул страницу. Почему-то все пытаются меня куда-то устроить. Но зачем?

— Вы были успешным менеджером.
— Да, я был. Я создал команду, которая выигрывала и три раза подряд попадала в двойку. Мало кто это может сделать. Если кому-то из больших клубов интересно, я готов рассмотреть. Но ехать в регион в клуб без задач, чтобы работать без понимания целей, смысла нет.