«Я мог подраться на одном турнире UFC с Хабибом». Мариф Пираев про весогонки, гонорары в поп-ММА, службу в армии и тренировки с Камилом Гаджиевым

«ИНОГДА СКУЧАЮ ПО ДИЕТЕ И ВЕСОГОНКЕ»

- Недавно ты перенес операцию на колене и до сих пор прихрамываешь. Когда ты получил травму?

- Мне предложили подраться за пояс Fight Nights. Поехал готовиться в Краснодар и через пять дней на первых же спаррингах получил травму. До конца верил, что это мениск, но МРТ показала разрыв крестообразных связок, все вместе. Несмотря на это, через два-три дня начал ходил в зал по боксу. Камил Гаджиев предложил провести бой на турнире в Белгородской области, где дрался Дмитрий Кудряшов. Думал, перед операцией чуть-чуть подзаработаю. Сначала все было идеально, но после нагрузки мне боль аж в голову отдавала. Стало ясно, что нужно оперироваться.

Хотел ехать в Германию, но это долгая история: нужна виза и чтобы они сказали дату. Камил недавно тоже делал операцию на колене в Москве у Ондара Артыша – его хвалят все спортсмены, боксеры, борцы, футболисты. Камил тоже его порекомендовал. Нам сказали дату операции, объяснили, что и как. Сейчас полным ходом идет процесс восстановления. Чувствую себя отлично, убрал костыли, каждый день хожу на процедуры. Для себя понял, что все зависит от реабилитации. Да, уходит много денег, но это наше здоровье. Нужно не жалеть, а вкладывать в себя и как можно скорее восстанавливаться.

- У тебя это не первая травма колена. Когда было тяжелее психологически?

- Сейчас быстрее встал на ноги без костылей. А вот в первый раз у меня был страх в голове. Кстати, когда оперировал одно колено, решил сделать МРТ и на другом, хотя оно меня не беспокоило. Оказалось, там тоже поврежден мениск. Думал, одним выстрелом убить двух зайцев, но колено прошло. Буквально через два-три дня после операции отправился на процедуры, я уже почти хожу. Думаю, нужно еще месяца два плотной реабилитации. Пока все идет хорошо, дальше будет еще легче.

- Камил Гаджиев недавно тоже оперировал колено. Он дает советы по реабилитации?

- Он посоветовал место, куда я сейчас хожу. Делаю всякие процедуры, упражнения, массажи. Там над душой стоит человек, дома повторяю упражнения сам. Я еще помню, что показывал врач в Германии. Собираю все вместе. Упражнения вроде бы простые, но это сложно. Делаешь по 30 раз и думаешь: «Блин, тяжело. Может, 15 или десять?». Но потом понимаю, что все зависит от этого, что нужно заниматься.

- Одно из последних фото у тебя в соцсетях как раз с Камилом Гаджиевым. Ты подписал этот пост: «На переговорах». О чем общались?

- С Камилом всегда есть о чем пообщаться. Я прям очень хочу реванша с Нариманом Аббасовым. Камил говорил про поединок с Гойти Дазаевым. Бикрев хочет драться со Шлеменко, Сарнавский – с Бикревым за пояс в 77 – обсуждали это. Я просил бой с Аббасовым в 75 килограммах. Спуститься ниже у меня уже не получается. Все бои в 70 килограммах я проиграл. Самое обидное, когда еще до начала поединка уступаешь сам себе. Просто не успеваю восстановиться после весогонки, поэтому спускаться в 70 уже не буду, а 75 могу сделать. Камил набрал Аббасову – они сказали, что у них бой на совместном турнире Fight Nights и Naiza в Казахстане с Фанилем Рафиковым. Если Нариман победит, будет интересная история. Я готов – не важно, в Москве или в Баку.

- Если не брать Аббасова, наметил ли ты себе график после возвращения?

- Предложений много. Каждый день смотрю в соцсетях, как ребята тренируются, и с ума схожу. Думаю, что вернусь в октябре боем на Fight Nights – не знаю, с кем. Либо в 77, либо в 75 с Нариманом – Камил будет разговаривать. Шовхал Чурчаев хочет со мной драться. Это, наверное, стадионный турнир Hype, бой на руках. Также в Ural FC недавно предлагали Влада Ковалева и Вячеслава Василевского. Думаю, поединок с Василевским на руках, а с «Белазом» можно по ММА. Но мне без разницы, готов ко всему. Есть история на Hype Reality с Куатом Хамитовым. Самое главное, поправить здоровье.

Я бы очень хотел пояс Fight Nights для галочки. То есть взять его и сказать: «Пацаны, теперь сами за него деритесь». Просто я всех ребят знаю, а со знакомыми биться тяжело. Например, с Алексеем Махно и Тахиром Абдуллаевым мы тренируемся в одном зале. Гойти Дазаева я тоже знаю, большого желания драться с ним нет. С Бикревым мы долго занимались вместе. Он уже запарил – оставь этот пояс, пусть кто-то другой заберет.

Например, с Шовхалом Чурчаевым у меня хорошие отношения. Мы оба общаемся с Альфредо Аудиторе. Альфредо как-то предложил бой. Говорю: «Мне не по кайфу с ним драться. Отношусь к нему как к братишке». Но Альфредо сказал, что Шовхал готов, если бой дадут. Тогда и я готов, проблем нет.

- Ты сказал, что скучаешь по тренировкам. По какому упражнению больше всего?

- Любимого упражнения нет, но бывает состояние после спарринга, когда выходишь из зала, а у тебя все тело болит. Вышел и думаешь: «Поскорее бы пойти домой и лечь». Особенно летом, когда хорошая погода и легкий ветерок. И ты такой идешь домой, потом лежишь отдыхаешь. Вот этого не хватает. Иногда скучаю по диете и весогонке, когда состояние, что нужно перебороть себя. К сожалению, пока не могу тренироваться. Думаю, еще месяц – и начну потихоньку втягиваться.

«НЕ БУДЕТ ГРЯЗИ, НЕ БУДЕТ ПРОСМОТРОВ»

- 27 апреля на «Хардкоре» Мухамед Калмыков встретится с Персом в бою на голых кулаках. Кого ты видишь фаворитом?

- Это глупый бой. Я думаю, у Перса вообще шансов нет именно против Калмыкова. Да, они оба хорошие парни. У Калмыкова в какой-то период был спад. Потом я видел, что он боксировал с Али Хейбати. Тоже не понимал смысл этого боя. Для меня Калмыков на две-три головы выше Али. То же самое с Персом, тем более это голые кулаки. Я бы понял, если бы они дрались в боксерских или ММАшных перчатках. Есть ребята, которые хорошо выступают в кулачке, но в перчатках плохо, а есть ребята, которым, наоборот, плохо драться на кулаках. Думаю, что Калмыков легко заберет этот бой.

- При этом Перс просит Калмыкова уложиться в определенный весовой лимит. Весогонка не повлияет на Мухамеда?

- У меня тоже были проблемы с Персом из-за этого на «Хардкоре». Постоянно возникали какие-то споры. Всю эту кашу варил его брат Али. Они преподносили так, будто я хочу боя и предлагаю условия. На самом деле они хотели драться и предлагали, чтобы я весил в день боя не больше 73 килограммов или не больше 74-75. Потом Артур с «Нашего Дела» предложил 77, тогда мы подрались. Хотя до этого Перс бился с Тимуром Никулиным на 77 или 80. Спрашивал у него, почему со мной не хочет драться. У нас получился скучный бой. Я понимал, что проигрывать вообще не имею права. Все равно я занимался боксом, и, когда начинаешь работать на лапах, все это возвращается. Не зря этот челнок делал три или четыре года перед зеркалом. Понимал, что Перс быстрый, что все время двигается, что если я буду стоять на месте, он начнет больше попадать и ему отдадут победу. Плюс времени было мало.

В комментариях теперь преподносят ситуацию, что Перс хотел реванша, но я избегаю его, как и второго боя с «Белазом». Я никогда никого не избегал. Если есть реальные предложения, приму их с удовольствием. Вообще, уже чуть устал от этого. Поп-ММА забирают много энергии. Когда занимаешься с профессионалами, то смотришь на все это чуть по-другому. Не скажу, что в поп-ММА слабый уровень, там много крепких ребят, но все равно в голове что-то сидит, выходишь на расслабоне. На профессиональный бой я сразу переключаюсь, по-другому начинаю тренироваться и пахать. Поп-ММА не могу воспринимать всерьез.

- У Перса и Калмыкова постоянно возникают стычки, как и у тебя с Персом в свое время. Это сильно выбивает из колеи?

- У нас с Персом случился конфликт, когда поп-ММА только начинались. Тогда был я, Чоршанбе и из ниоткуда появился Перс. Все эти схемы мутил его брат Али из Германии. В общем, он нарисовал меня в платье и выставил. Я еще спал и проснулся от того, что меня отец пинает ногами. Думаю: «Блин, что я натворил?» И он мне показывает эту картину: «Ты позоришь фамилию! Говорил тебе не драться там! Если не можешь с ним разобраться, сам разберусь». Я после этого такой злой был. Набрал Персу и поехал на «Наше Дело». Говорю: «Давай просто выйдем и подеремся». Очень сильно хотел его поймать, но они уехали. Потом по Москве его искал. Наверное, это единственный человек, на кого я был прямо очень зол. Сейчас уже вроде нормально общаемся. Поздороваюсь, если увижу. В целом у меня ни с кем конфликтов нет. Ничего плохого ни в чей адрес никогда не скажу. Могу чуть неудачно пошутить, но без намерения задеть или оскорбить. Если пойму, что обидел человека, подойду, обниму. Скажу: «Брат, не обессудь». Просто я эту кухню каждый раз вижу. На Hype Reality, для меня это было чуть дико. Представь, мы с тобой сидим, кушаем, а потом включаются камеры, и мы начинаем рубиться.

- Ваш конфликт с Персом строился на его утверждении, что ты оскорбил его семью. О чем речь?

- Когда меня побил отец, я нашел телефон Перса. Сейчас я боюсь ему матом писать, потому что он сделает скриншот экрана. А тогда история только начиналась, и я был очень злой. Много раз озвучивал это на пресс-конференциях и говорил ему лично – на эмоциях сказал «твою мать». Но одно – когда ты говоришь матом осознанно, другое – когда вылетело. Миллион раз объяснял это Персу по телефону: «Если ты думаешь, что я оскорбил твоих родителей, всевышний – свидетель, пусть я не проснусь завтра – у меня не было таких намерений». Кто я такой, чтобы оскорблять чьих-то родителей? Говорил: «Я не оскорблял, но если ты так считаешь, то извини». Он все это преподносил, что я оскорблял, и народ был на его стороне, а меня как будто не слышали. Просто у нас в России есть слово на эмоциях «твою мать» безотносительно кого-либо. Он же язык не знает, объяснить ему было тяжело.

- Ты знал о существовании Перса до вашего конфликта?

- Вообще не знал и думал: «Кто это, откуда появился?» Потом видел их конфликт с Чоршанбе, когда Перс ему сделал нежданчик. У меня тоже был момент, когда я ударил Перса. Я не такой человек, который будет кого-то бить, рука не поднимется. У меня нет злости, пока самого не ударят. Постараюсь поговорить. Когда мы были у Асхаба Тамаева, всевышний – свидетель, я не хотел бить Перса. Но спросил у одного человека, который сказал: «Я за него не ручаюсь. Скорее всего, он тебя ударит». Если бы я этого не сделал, он бы меня ударил. Со стороны было видно, что я этого не хотел. Перс появился откуда-то, где это может считаться нормальным. У нас здесь другой менталитет.

Хотя сейчас в поп-ММА это стало нормой. Дети и молодежь это смотрят. Есть пацаны из UFC и ACA – из серьезных лиг. Сидишь где-то с ребятами, а народ подходит к тебе. Говорю: «Вот наши братья-чемпионы» - а люди их даже не знают. Если сейчас по улице пройдут хорошие боксеры и, например, Тимур Никулин, к нему будут подходить больше. Самому неприятно смотреть на поп-ММА, отец меня ругает. Но это моя работа: пришел, отснялся на конференции, убежал.

Даже на шоу Hype всех знаешь, и все между собой ругаются, вилки и ножи летают. Мы там 40 дней жили, уже запарился всех разнимать. Этих разнимаешь, одного держишь, кто-то появляется с другой стороны. Пока одни дерутся, в другом месте тоже начинается кипиш. Хочется встать и сказать всем: «Тормозите, успокойтесь». Я просто начал со стороны все эти кипиши видеть во всяких рилсах, и как-то в моменте стало стыдно. Вообще уже не смотрю поп-ММА, если не дерется кто-то знакомый или если это неинтересный бой. Например, Калмыков против Перса – это интересно, я бы посмотрел.

- Сейчас ты понимаешь, что это часть работы. Как это для тебя выглядело в 2020 году?

- Для многих ребят, с которыми я тренируюсь, это было дико. Алексей Махно был единственным, кто меня поддержал. Говорит: «Тебя никто не поймет, но если платят, то дерись там». Просто у некоторых бойцов есть клубы, где они на зарплате, кому-то помогают спонсоры, а я сам по себе. Если не буду выступать, у меня не будет денег. После армии был сложный период. Когда подрался на «Битве за хайп» у Амирана Сардарова, многие говорили: «Что ты там забыл?» Неловко чувствовал себя среди некоторых ребят. Там есть хорошие, но с фриками чуть неудобно вариться. Я вышел, подрался – это моя работа. Не говорю, что мне нравится, но нужно заработать.

Мне надо кормить семью. Начал понемногу драться, потом пошли хорошие гонорары. Есть ребята, которые выступают в серьезных лигах и получают копейки. Был момент, когда я подрался с клоуном в плане спорта и забрал гонорар. Меня потом один парень пытался при всех меня укусить, а когда узнал про гонорар, наедине подходит и спрашивает: «Брат, реально мне там бой сделать?» Я для себя понял и говорил, что пройдет время, когда профессионалы станут подтягиваться в поп-ММА, потому что тут начинают платить. Сначала сам удивлялся, что некоторые спортсмены не вылезают из зала, а дерутся за сто плюс сто. Что это такое в Москве? Пойдешь покушать в ресторан и оставишь там эти деньги. Сейчас в поп-ММА много достойных пацанов. Не могу им что-то сказать, они кормят семьи. Да, кто-то ругается, но это наш хлеб.

- Перс на протяжении четырех лет делает примерно одно и то же. Почему это до сих пор интересно?

- Недавно общался насчет Hype Reality. Они хотят сделать третий сезон. Говорил им, что всегда нужно меняться, потому что людям надоело одно и то же. Что касается Перса и других ребят, которые делают шоу, мне неинтересно. Я знаю эту кухню изнутри. Мне мерзко и противно смотреть. При всем уважении к Персу, его трешток вообще неинтересен. Если увижу такое видео, пролистну дальше.

Но есть люди, которым реально нравится. Был момент, когда грязи в поп-ММА стало чуть меньше. Ко мне подошел взрослый мужик, дагестанец, и говорит: «Я перестал смотреть. Грязи мало». Людям нужна грязь. Например, одно видео – чей-то трешток, а другое называется «Тип вырубил двоих». Конечно, ты посмотришь драку. Не будет грязи, не будет просмотров.

«НА МИРЗАЕВА В ЗАЛЕ ВСЕ СМОТРЕЛИ С ОТКРЫТЫМ РТОМ»

- Ты рассказывал, что после переезда из Дагестана занимался футболом в секции «Локомотива».

- Я еще маленький был и очень хотел стать футболистом. Даже сейчас играю за Fight Nights в медиалиге. Но у нас строгий отец – если чуть темно, а мы не дома, то там ждал ремень, потом скакалка, потом ему кто-то подарил кнут – это самое жесткое, когда уже скакалка не действовала. Нас трое братьев – и отец постоянно говорил: «На первом месте учеба. Спортом занимайтесь для себя». Жестко нас воспитывал, проверял дневники. Я после переезда сначала ходил на бокс, потом на футбол, но отец начал ругать: «Зачем тебе этот футбол, учись». Я оставил и вернулся на бокс. Если оценки снижались, отец говорил: «Никакого спорта, учеба на первом месте». Потом бокс надоел, а мой брат был знаком с Расулом Мирзаевым. Так я пришел в школу «Самбо-70». Помню, Расул с 74 килограммов гонял в 61. Думал, как можно скинуть столько веса! Это сейчас все научились гонять, и 10-12 килограммов для ММАшников не считаются. А тогда я ходил с лимоном во рту, не пил воду. Кто-то поедет в США, что-то услышит, ты делаешь то же самое.

- Ты видел в себе перспективу стать профессиональным футболистом?

- У меня очень хорошо получалось. Младший брат учился в 264-й школе в Отрадном, где были все года «Спартака». Он тоже среди мелких хорошо играл. Просто у нас отец не любит футбол: «30 баранов за одним мячом туда-сюда бегают. Это несерьезно». Говорю: «Эти 30 баранов столько денег получают».

- То есть ты бы мог заиграть на хорошем уровне?

- Не знаю, но за какой бы спорт я ни взялся, очень быстро приспосабливаюсь. Например, хорошо играю в настольный теннис. Если не брать профессиональных спортсменов, не знаю, кто бы мог меня победить. Хорошо играю в баскетбол и волейбол. У меня характер – все или ничего. Думаю, у меня бы получилось. В России много талантливых ребят, ты можешь хорошо играть, но к тебе подходят и говорят: «Хочешь попасть в состав, дай миллион, мы тебя закинем». Наверное, поэтому у нас и нет футбола. Неужели нельзя найти 11 человек, которые умеют играть? По-любому они есть. Но приедет какой-нибудь парень из Барнаула, и кто ему даст играть, даже если он талант? Уверен, что в других видах спорта тоже есть такая тема – люди кого-то продвигают. Если бы все было справедливо, России бы не было равных в спорте. У нас нереальная конкуренция.

- Ты дебютировал в ММА в 2011 году двумя боями за вечер против Альберта Алиева и Магомедрасула Омарова. Помнишь, как это было?

- Начал ходить в «Самбо-70», и этот турнир предложил мне Али Багаутинов. Я заработал десять или 15 тысяч за два боя. Мне тогда было 18 лет, бои в ночном клубе. Потом Камил Гаджиев предложил драться в Казахстане. Помню, что меня секундировал Сангаджи Тарбаев. Изначально сказали, что дерусь с молодым парнем, а в итоге дали соперника, которому 33 года. Мне ребята говорили не спешить, потому что мужская сила – это другое. Я тогда понял, каково это. Он просто бил джеб, и мне было очень тяжело, хотя я выиграл. Многие ребята спешат. Мне повезло, потому что есть большой любительский опыт. За неделю мог выступить на двух-трех турнирах: панкратион, Кубок Москвы, рукопашка. Дрался везде, как собака, а это бесценный опыт. В наше время молодежь сразу хочет в ММА, но нужно поднатаскаться. Мне даже родственники и друзья говорят: «Сделай нам бой». Люди не понимают, что подраться в зале, где 20 человек, и на арене – это разные вещи. Помню, был бой с Лом-Али Нальгиевым и когда я дрался в Казахстане – выхожу, а там столько народа, что я растерялся. Плюс у нас еще в России чуть другой менталитет. Мы начинаем грузиться: «Как бы не проиграть, не обосраться». Иностранцы относятся к боям, как к работе. Не важно, выиграл или проиграл – уже сидит в гостинице пьет пиво.

- Ты рассказывал, что тренировался в зале на Теплом стане, куда приходил Камил Гаджиев. Вы спарринговали?

- На тот момент Камил плотно ходил туда. Тогда только начинались турниры Fight Nights, шел тяжелый отбор. Помню, там были Зубайра Тухугов, Расул Мирзаев, Адлан Амагов, Али Багаутинов – много топовых ребят. У тренера Николая Анатольевича Елесина была такая тема, что ты должен пройти по кругу со всеми – а там человек 18 профессионалов. Если прошел круг, тебя оставляют. Если остановился на полпути, Елесин говорил: «Работай дальше или уходи». Многие не выдерживали темп. Тренер иногда очень сильно ругал. Например, пацан уже чуть ли не без ноги, смотришь на его глаза, жалко, а тренер орет на тебя.

С Камилом я тоже работал – он очень хорошо бил ногами. Наверное, он смотрел со стороны и отбирал перспективных ребят, которым потом делал бои и пытался продвигать. Кто выигрывал, шел дальше.

- Вы с Камилом тогда и познакомились?

- Я знал, что есть промоутер Камил. Мы начали дружить с Расулом Мирзаевым, а он близко общался с ним. Помню, что пришел в этот зал с бокса в день борьбы. Начал работать с учеником Леонида Гатовского (тренер по джиу-джитсу. – Прим. «РБ Спорт») – он меня и так и сяк, скрутил в бараний рог. После этого я стал бороться-бороться-бороться, многому научился. Дрался по любителям, в основном по боевому самбо. Камил часто приезжал, смотрел на молодых пацанов. Звал перспективных ребят, старался поддерживать и делать бои.

- Когда ты понял, что можно строить карьеру в ММА?

- На самом деле поначалу мне было очень сложно, потому что вообще не умел бороться. Меня за ногу брали, я падал, но в стойке мог с любым зарубиться. Помню, как с Расулом Мирзаевым работали. Говорят, есть люди, одаренные от всевышнего. Вот Расул реально погубил свой талант. Как-то сидели за столом на дне рождения, и Камилу задали вопрос, кто был самым одаренным спортсменом. Камил назвал Расула. Он такой темп задавал на одном дыхании, не знал, что такое усталость. Все время напрягал – руки, ноги. Но произошла вся эта ситуация, и сейчас это другой Расул. У него уже голова удары не держит. А так это был перспективный боец. Помню, что у него всегда была такая злость. Приходит к нам боксер, и он загонял его именно темпом. Жалко, что на самом пике он не попал туда, куда надо. Расул спокойно мог стать чемпионом. Это реально другой уровень, в зале на него все смотрели с открытым ртом. Это сейчас уже возраст и все остальное. Если бы он тогда попал за океан, то натворил бы там дел.

- Ты начинал с бокса. Был вариант построить карьеру профессионального боксера?

- Наверное, нет. Перспектив таких не было. Мне всегда хотелось и бороться, и драться. Наверное, потому что видел это с детства в Дагестане. У отца в селе был зал, две перчатки на толпу – каждый надевал по одной и рубились как колхозники, боролись. Помню, поехал на турнир  Fight Nights, где Мачаев дрался с Тухуговым – я так загорелся, начал ходить на тренировки. На самом деле если нет дисциплины – все ерунда. В Москве мне сложно тренироваться, потому что утром вышел из дома, а вернешься уже ночью. Туда подтянут покушать, потом в другое место позовут. Говоришь: «Брат, мне утром на тренировку» - но тебя не понимают, потому что не спортсмены. Они не знают, что такое диета, дисциплина, когда у тебя на весогонке не уходят последние 100 граммов. Например, в Краснодаре я могу сделать две тренировки, пройти по улице и увидеть друга. Здесь ничего не успеваешь.

Сейчас у молодежи есть все условия для тренировок. Смотрю на них и вспоминаю себя – в восемь утра ходил на грэпплинг, оттуда в универ с огромной сумкой, потому что брал вещи сразу на две тренировки. Меня еще называли парашютистом из-за этого. Посидел на парах, поехал в зал на Теплый стан из Отрадного. Тебе дали деньги на весь день, идешь в универ и спрашиваешь у пацанов, что они будут. Про себя думаешь: «Скажите, что ничего не нужно». Кто-то говорит взять воду, кто-то – сладкое. Поел с ними и умираешь весь день, а еще за метро и автобус платить. Помню, собирали деньги, перепрыгивали в метро. Покупали «Дюшес» и тандырный горячий хлеб. Сложные времена, зато такое желание было.

В универе сидишь и думаешь: «Спать хочется, лень, зачем вообще все это надо?». А потом в голове мысль, что твой соперник сейчас пашет. Сначала говоришь пацанам, что останешься с ними, а через пять минут: «Нет, надо идти в зал». Я не мог пропустить тренировку – и так на протяжении пяти лет.

- Из Краснодара у тебя совместное фото с Дмитрием Биволом. Вы тренировались вместе?

- Я ходил к тренеру Андрею Субботину, готовился к бою с Шовхалом Чурчаевым, который потом отменился. Бивол тоже приезжал в зал, но не помню, с кем у него был поединок. Я его не знал, но видел по телевизору, что есть такой хороший боксер. Он со всеми поздоровался, приятный парень. Просто знаю многих ребят, которые чуть в космосе, как будто у них два-три пояса. Если я захожу туда, где много народу, то всех поприветствую. Так же, когда ухожу. Мы тогда закончили тренировку, Бивол подошел ко всем и поздоровался. Было приятно.

- Также ты тренировался с Таиланде с Хамзатом Чимаевым и Ярославом Амосовым. С кем еще из топов поработал?

- В Таиланде тренировался бразилец, чемпион PFL в тяжелом весе, не помню имени. А у меня есть одна фишка – болевой прием. Все пацаны видели, что если я беру захват, то всем этот прием делаю. Показал его Тимуру Валиеву, и тут бразилец говорит: «Да нет, это не пройдет». Я засомневался в себе – это же черный пояс. Потом думаю: «Какой черный пояс, ему тоже сделаю». А он такой кабан, килограммов 120 весит. Ну он и говорит: «Давай, бери захват». Закидываю, тяну-тяну, а он не сдается. Думаю: «Да ну, сейчас обосрусь перед всеми». Он постучал: «Гуд, гуд, зашло».

Со многими ребятами работал. С Дарреном Тиллом, Марвин Веттори часто подходил и предлагал бороться. Он общается с Тимкой Валиевым. Веттори был в шоке, когда узнал, что я дерусь в 70 килограммах. Говорит: «Ты что! Тебе нужно драться в 84!». На самом деле с иностранцами приятно. Среди наших бойцов постоянно рубки, а иностранцы могут снять перчатки, если начнешь с ним жестко работать.

Тренировался с Амосовым и в Москве тоже, он часто приезжал. Сильный парень, обидно, что проиграл бой за титул. Чимаев – это что за пахарь! Просто нереальный. Хочется, чтобы он забрал еще один пояс в копилку России.

- Виталий Минаков после спаррингов в США с топами UFC понял, что их можно побеждать. Тебе сборы в Таиланде дали такую уверенность?

- Он правильно сказал, мы сами их возвышаем. Думаем, что бойцы UFC из другого теста. Они такие же, как и мы. Я потом в эту тему врубился. Парень четвертый номер UFC, а я его вижу вечером бухим – разбился на мопеде и еле стоит на ногах. Думал, что если в UFC дерется, то не пьет. Уверен, что ребята из ACA спокойно могут там драться и забирать пояса. Когда работаешь с крепкими бойцами UFC, душишь их или перебиваешь в спарринге, то уверенность поднимается. Поэтому мне в плане ментальности нравится Эдуард Вартанян, он очень силен психологически. У многих наших бойцов есть с этим проблемы. Сами себе придумываем что попало.

«ПОСЛЕ ПОБЕДЫ НАД БРИНЗОЙ МНЕ ПРЕДЛАГАЛИ КОНТРАКТ С UFC»

- Ты говорил, что в 2015 году после боя с Матеушем Гамротом тебе предлагали контракт с UFC. Как это было?

- У меня еще в 2013 году был бой с Беньяминой Бринзой. Его сначала подписали в UFC, но потом уволили. Как я понял, в UFC на тот момент при подписании бойца поднимали весь архив: есть ли татуировки, сидел или нет. В общем, его уволили, и Камил Гаджиев предложил бой с ним. У Бринзы тогда был рекорд 14-0, и я победил треугольником в первом раунде. После этого у меня пипец начался в фейсбуке (Facebook принадлежит компании Meta, которая признана экстремистской и запрещена в РФ. – Прим «РБ Спорт»). Мне столько людей писали: «я менеджер Сен-Пьера», «я менеджер серьезных бойцов», «давай подпишем контракт». Но я же не могу на стороне что-то делать, как крыса. Все, что предлагали, пересылал Камилу. Он говорил: «Ты еще молодой, успеешь». И я был спокоен. Если бы на тот момент подписался в UFC, то было бы идеально. Я бы рос там как боец – выиграл или проиграл – не важно, но я бы варился в этой каше. Вскоре туда начали потихоньку подписывать бойцов из России, потом начались проблемы с визами, политические моменты. Я ушел в армию, в Fight Nights все поменялось, когда произошла эта ситуация с Зиявутдином Магомедовым.

Мне предложили бой в KSW с Гамротом. Дрался с ним в 70 килограммах, за три дня скинул вес, хотя ни разу в жизни не гонял и не знал, как это делать. Поехали на бой с Андреем Бупасом. Первый раунд работал нормально, во втором пробил внутренний лоукик, и у меня кость в стопе просто хрустнула и переместилась. Нога за пять секунд раздулась, до сих пор кривая. Все бои в 70 килограммах я проиграл – и Нагибину, и Аббасову. Поэтому, пока Гамрота нет, можно с другими реваншироваться.

Да, было предложение из UFC, но я ни о чем не жалею. Зарабатываю хорошие деньги здесь. Даже если мне сейчас придет контракт, я, возможно, не подпишу. Амбиции посмотреть себя и подраться там есть, но мне 31 год. В 20-25 можно было бы, а сейчас у меня хорошие гонорары. Больше, чем у некоторых юфсишников. Плюс проблемы с визой – дадут ее или нет, нужно ездить, тратиться и так далее. В год от силы три боя – не вижу в этом смысла. Я здесь подерусь с каким-нибудь парнем и заработаю больше. Когда у тебя семья, смотришь на все по-другому.

- Когда тебе приходили предложения от менеджеров по UFC, вы не начинали обсуждение?

- Я все перенаправлял помощнице Камила, она скидывала перевод, чтобы они писали им на почту. После боя с Бринзой пришло много предложений из разных лиг. ММА в России были не так развиты, а я молодой и перспективный. В UFC на тот момент дрались только Багаутинов, Хабилов и еще кто-то. Вроде бы потом подписали Хабиба.

- Также в 2020 году, когда твоим менеджером был Саят Абдрахманов, ты рассказывал «Вестнику ММА», что ждешь предложений от UFC и Bellator.

- Есть две истории, которые обидно вспоминать. Гулял с семьей в торговом центре, и мне предлагают бой на турнире, где Сергей Павлович дрался с Алистаром Оверимом. Поединок с китайцем, у которого выиграл Чимаев (Ли Цзиньлян. – Прим. «РБ Спорт»). У него травмировался соперник. Саят спрашивает: «Готов выйти через две недели?» Говорю: «Да». И семье: «Все, я поехал в зал, давайте». И до последнего было да, а потом нет.

Затем турнир UFC, когда Хабиб дрался с Порье. На нем же Магомед Мустафаев должен был провести бой с каким-то южноафриканцем (Дон Мэдж. – Прим. «РБ Спорт»), но травмировался. Саят спросил, готов ли я выйти на замену. Говорит: «Отправил твою кандидатуру, процентов на 70-80 должны тебя выбрать. Только никому не говори». Хожу в зал, тренируюсь, у меня все спрашивают: «Ты больной, ты куда готовишься?» Я хочу всем рассказать, но не могу. Долго держался, потом рассказал. Тренировался, как Рокки Бальбоа, вставал в шесть утра на пробежку, вес потихоньку уходил к 77-78. Пишу Саяту: «Когда станет понятно?» Говорит: «Почти все, скорее всего, ты. Будь на старте». Я такой радостный, просыпаюсь утром – Саят пишет, что они поставили молодого пацана, араба из Франции – Фареса Зиама, у которого рекорд хуже, чем у меня. Я как встал, так и лег, смотрел в потолок. Наверное, самое ужасное, когда ты на что-то надеешься и это не получается. Я в то время просто жил UFC и хотел там оказаться. Потом еще пару раз подобное было, со стороны какие-то люди что-то обещали. Не получилось, и я для себя понял: суждено – попадешь в UFC, нет – не попадешь. Мне даже говорили: «Да отпусти ты уже это UFC. Если что, само к тебе придет». Потом начал потихоньку везде драться. Возможно, благодаря поп-ММА теперь получаю хорошие гонорары, а UFC отпустил. Было много предложений, иностранцы писали, а я сам по себе наивный, всем верил. Потом один умный человек сказал, что ни в коем случае не подписывать ни с кем контракты, потому что они мне сразу их пихали.

- От Bellator или One FC были предложения?

- Все равно UFC – это UFC. Да, Bellator – вторая лига мира, в One FC пятерке лучших хорошо платят. Когда-то менеджер Ярослава Амосова предлагал свести меня с Bellator. Сейчас я получаю такие же деньги и смысла в этом не вижу. Молодым я бы туда залетел без проблем, но на данный момент меня все устраивает. Мне только исполнилось 31, даст бог, еще три-четыре года подерусь.

- Впервые в поп-ММА ты появился на проекте «Битва за хайп» у Амирана Сардарова в бою против Серика Ажибаева. Причем этот поединок ты провел через десять дней после боя во Владивостоке. Зачем тебе это было нужно?

- Мне предложили бой, и я понимал, что этот парень уровнем намного ниже. В любом случае нельзя недооценивать соперников, потому что в поединке не сможешь перестроиться. На тот момент у меня было травмировано колено, как раз должен был оперироваться в Германии и ждал дату, мне уже дали визу. С травмированным коленом дрался во Владивостоке, подошел к бою несерьезно, проиграл, хотя при правильном подходе обязан был убить соперника. Просто дома тогда были проблемы, страдал ерундой, с друзьями где-то лазил. Еще с Юсуфом Раисовым поборолся и уже ходить не мог. Думал: «Пофигу, заработаю денег и поеду на операцию». После этого уже много о чем начал думать и перестроился.

- Какой гонорар был у тебя на «Битве за хайп»?

- Не помню. По-моему, 500 тысяч. Знаю, что хорошие крепкие бойцы получали вообще копейки.

- В 2022-м ты говорил, что твой максимальный гонорар – семь миллионов рублей. Обновился ли он за эти два года?

- Он мог обновиться, когда у меня сорвался бой с Шовхалом Чурчаевым. Я должен был заработать 12,5 миллиона. А так были больше семи – под десять.

- В какой момент карьеры ты понял, что начал хорошо зарабатывать?

- Был период, когда мне даже Камил говорил: «Ты физкультурник». Меня все со счетов скинули. Недавно дрался с Максом Буториным, и все считали: «Да он же из поп-ММА». Меня такие моменты заводят. Думаю: «Сейчас я вам покажу поп-ММА». Наверное, я себя как-то переборол и уже года два-три зарабатываю нормальные деньги. Сейчас могу получить хороший гонорар за любой бой.

- Ты сам понимаешь, почему стал одним из самых медийных бойцов в России?

- Я никогда не бегал за хайпом. При этом есть много ребят, которые приходят именно за этим – сделать что-то такое, чтобы их запомнили. Не говорю, что я святой, у меня недостатков больше, чем у вас, но я не могу делать грязь. Наверное, люди со стороны видят, какой я человек, и поэтому меня любят. Да, у меня есть какие-то приколы, но я никогда никого не оскорблял. Если что-то не так, то потом подойду и скажу: «Брат, у меня не было намерения тебя зацепить». Думаю, люди чувствуют, когда человек такой, как он есть. Даже на улице часто останавливают и говорят: «Ты красавчик, достойно себя ведешь, оставайся таким».

Специально я ничего не делаю. Думаю, это либо есть, либо нет. Некоторые люди хотят хайпануть, но у них не получается, а есть ребята интересные сами по себе. Кому-то идут приколы, а у кого-то они раздражают.

«ВО ВРЕМЯ ВЕСОГОНКИ СМОТРЕЛ НА ЗАБЕГАЛОВКИ С ФРУКТАМИ, КАК ЖИВОТНОЕ»

- На сайте Tapology написано, что в 2017 году у тебя отменился бой с Камилом Жимузовским, потому что ты попал в больницу на весогонке. Что случилось?

- Там такой момент. Я ушел в армию, а у меня был контракт с KSW. В армии дрался на Кубке России по рукопашке. Не помню, как называется турнир, но там дают часы – я их потом продал. У нас в ОДОНе начинается боевая готовность, и тогда же мне говорят: «Мариф, если ты попадешь на турнире в тройку, мы тебя отпустим на гражданку». В общем, гоняю вес, а у нас в корпусе постоянно ходил майор, дагестанец – он об этом узнал и говорит: «Ночью с главки приедут, будут проверять». Такую суету нагнал, что я из зала собрал вещи и приехал в дивизию. Но нужно же еще мешки собирать – зубную щетку и так далее. Если на проверке этого не будет, из-за тебя могут ротного натянуть. Вижу чью-то сумку, убираю бирку, цепляю свою, переоделся и лежу, и тут тревога. Но я уже одет, все спокойно. Целый день стоишь с пулеметом в бронежилете на улице, потом загрузились в «Уралы», и мне звонит начфиз: «Пираев, ты где?! Ты зачем туда поехал, я же тебя освободил?!». Говорю: «Ну, вы наберите командиру дивизии или кому-то».

В общем, он как-то дозвонился до командира полка. Я в бронежилете ходил, наверное, с четырех ночи до 12 дня, а теперь нужно ехать на турнир. К часу приезжаю, но у меня ни капы нет, ни вещей – я как из психбольницы в одежде, в которой спал. Начфиз договорился, чтобы меня записали без взвешивания. В первом бою дрался с братом бойца ACA Абдул-Рахмана Джанаева. И он мне пяткой с разворота попадает в руку, которой я закрывал голову, – падаю на жопу и сразу вижу картину, как меня забирают в армию. Понимаю: «Нет, надо в тройку попасть». Встал и выиграл бой, потом второй-третий-четвертый. Вышел в полуфинал такой счастливый. Понимаю, что нужна еще одна победа, но уже опух палец. В полуфинале проигрываю по баллам, но беру соперника на удушающий, и он засыпает. Я в финале – звоню всем пацанам: «Меня не ждите!» И все – в финале драться уже не хочу, рука в перчатку не влезает. Но начфиз говорит: «Пираев, нам нужно первое место!» Как-то он уломал меня выйти. По ходу боя я показал врачу, что драться уже не вариант.

Меня выпустили на гражданку. Начал тренироваться и думал, что это до конца – обычно так и бывает. Предложили бой в KSW с Жимузовским, а мне нельзя вылетать из России. Думаю: «Аккуратно слетаю, подерусь и вернусь». Начал готовиться, через неделю вылетать, уже визу с паспортом забрал – и на выходе оттуда звонит начфиз. Когда он звонил, мне всегда плохо становилось. Говорит: «Пираев, завтра в шесть утра должен быть у полка! Собирают всех спортсменов!» Спрашиваю: «А мы потом домой уйдем?» - «Там решат!» Прихожу и вижу радостных пацанов – я же их злил, когда звонил с гражданки. Оказалось, что на Урале кто-то из спортсменов натворил что-то серьезное, и по России с гражданки всех закрыли. Так у меня сорвался бой на KSW, мы разошлись. Но они же не понимают, что меня обратно в армию забрали, поэтому написали, что это из-за весогонки.

- Перед боем с Нариманом Аббасовым ты согнал 25 килограммов. Что чувствует человек, который потерял столько веса?

- Многие спорили, кто-то не верил, что я сделаю вес, поэтому для меня это был принципиальный момент. Работал с диетологом, было много ситуаций, когда я кушал на стороне, а он говорил: «Все, я с тобой больше не работаю». Решили взять такую схему: в день 1300-1400 калорий, две тренировки и 20-25 тысяч шагов. Я жил боем против Аббасова, представлял, что сделаю с ним в клетке. И у меня шла борьба самим собой – на всякие забегаловки с фруктами смотрел, как животное. Помню, на весогонке хожу по номеру туда-сюда и чуть поел сыра – «Чечил», вкусный, малосоленый. В общем, закрылся в комнате, повернулся к стенке и под одеялом с таким кайфом кушал этот сыр. Потом слышу, заходит Адиль (Адиль Шабазгериев, боец, друг Марифа. – Прим. «РБ Спорт») и спрашивает: «Ты что, спишь? Времени всего девять часов». Говорю: «Оставь, я устал, может быть, усну». А у меня во рту сыр. Он выходит, я дальше кушаю. Утром просыпаюсь опухший, организм задержал воду, на весах плюс два килограмма. Диетолог орет: «Ты что, ел?!»

Потом еще история. У нас в гостинице работали девушки – какой-то музыкальный лейбл. Поднимаемся на лифте, и одна кушает шоколадку. А я на диете становлюсь чуть другим человеком. Просто докопался до нее: «Ты что передо мной кушаешь, тебе не стыдно? Знаешь, сколько я гоняю? Хотя бы поделилась». А она, бедогала, не понимает и думает, что я реально: «Ой, Мариф, извини». На следующий день принесла четыре батончика. Закидываю их в холодильник, и начинается борьба с самим собой. Думаю: «Один батончик надо съесть». Потом: «Нет, ты не будешь кушать. У тебя характера нет?» Лежу гордый за себя: «Какой я мужчина, что не съел батончик». Но у меня есть тупая черта – если что-то задумал, должен это сделать. В общем, я сдался. Съел один батончик, второй, третий. На следующий день плюс три килограмма.

Потом была пресс-конференция в Москве. Диетолог говорит: «Тебе одному нельзя. Давай я буду рядом». Отвечаю: «Нет, не надо». Заехал домой к маме и не мог остановиться, реально как животное. Мама сделала рыбу на пару, а рядом рыба на сковородке – я начал есть и ее, и хлеб. В Москву приехал 78 килограммов, вернулся 83,5. У диетолога глаза круглые, он собирает вещи: «Все, я с тобой не работаю». Говорю: «Ты что, больной?! Ты мне должен объяснить, что нужно делать!» Но все это быстро ушло. Наверное, даже хорошо, что я дал организму послабление.

Вес мы сделали идеально. Единственный момент, диетолог очень боялся, что мы не уложимся. Я был в отличной форме, просто организм дал бой. Проснулся за сутки до взвешивания, встал на весы – 74,2 кг. По сути, оставалось четыре килограмма. И мы ошиблись – надо было в день перед финальной сгонкой плотно позавтракать, пообедать и гонять ночью, а у нас в этот день была голодовка. Ни в чем не обвиняю диетолога, но в плане подобных нюансов он оказался чуть неопытным. Утром мы поели, обед из листьев, с шести до взвешивания не кушали, и организм дал сбой. Я бил лапы и не чувствовал рук. Пил воду, у меня она не задерживалась, сразу уходила. Не понимал, что делать. Потом узнал про таблетки от поноса, а то прикинь обосраться во время боя. После этого две недели не ходил в туалет. Все равно был уверен, что выиграю, но когда организм дает сбой, ничего не поделаешь. Можно и 25 килограммов согнать не спеша. Все зависит от человека – хочет он или нет. Когда мне дали бой, я весил 95,7 кг. Вернулся из Таиланда в Москву – уже 90, и потом начало идти вниз.

Так что мне интересен реванш с Нариманом. Как к человеку к нему нет претензий – только спортивный интерес выйти и зарубиться. Камил вроде обещал – если Нариман согласится на 75 килограммов, будет интересно. Друзья говорят, что мой вес – 77, но ради этого боя я готов спуститься. У Наримана сейчас не лучшее время – он выигрывает и проигрывает, но наш бой многие посмотрят. Во время первого поединка была такая атмосфера – полный зал, который разделился на два лагеря, аж пол трясся.

- Некоторые бойцы с Кавказа очень много гоняют. Недавно Биберт Туменов попал в больницу, когда пытался уложиться в 66 килограммов с 91. Зачем вы это делаете?

- Кому-то это дано, кому-то нет. Например, мне тяжело гонять, потому что у меня широкая кость. А вот Али Багову, хотя он и огромный Халк, это дается легко. Он и хорошо гоняет, и хорошо восстанавливается. Пока организм молодой, ты можешь гонять и вывозить. С возрастом это дается все тяжелее.

- В феврале 2020 года ты говорил, что не против провести схватку по грэпплингу с Магомедом Исмаиловым. Желание в силе?

- Да я не знаю, Мага мне как старший брат. Нам предлагали схватку, но никто ее не сделал. Мага тоже говорил, что если заплатят, можно побороться.

- Камил Гаджиев считает, что Мага не вернется в ММА после травмы колена, потому что готовиться к поединку по смешанным единоборствам тяжело и организм не выдерживает. Что ты думаешь?

- Да, подготовка к бою по ММА жесткая, лагерь к боксу не такой. Но у Маги не такая серьезная травма – мениск. Через месяц он уже будет тренироваться. Все зависит от его желания. Был период, когда меня тоже скидывали со счетов. Если Магомед захочет, то способен и вес сделать, и выиграть бой. Их поединок с Токовым очень интересный, у них есть история. Мага хочет реваншироваться. Этот бой больше в его интересах, поэтому не думаю, что он может сорваться по причине здоровья. Дай бог, чтобы у ребят не было серьезных травм.

- Еще одна интригующая схватка по грэпплингу – Асланбек Бадаев против Анатолия Сульянова. Кого ты считаешь фаворитом?

- Они в кимоно или без? Если без кимоно, Асланбеку будет легче, потому что он базовый вольник и борец. По любому он каждый день занимается в зале «Ахмат» с профессиональными спортсменами. Наверное, у него больше времени для спорта, чем у Сульянова. Думаю, Асланбек победит. Если в кимоно – не знаю. Говорят, что Сульянов в кимоно борется лучше. Но Бадаев все равно все время тренируется с ребятами из ACA. По любому ты будешь набирать. С кем здесь может бороться Сульянов? Только пойти в фитнес-зал и часик побегать.

- Назови топ-3 боя по любым правилам, которые ты бы хотел посмотреть?

- Я бы посмотрел еще раз бой Хабиба и Конора. Интересная история, за ней следил весь мир. Думаю, Конор опять бы что-то натворил. Хочется посмотреть второй бой Махачева и Царукяна и поединок Топурии с Мовсаром Евлоевым.