Трушечкин: За 10 лет на «Матч ТВ» доказал себе, что не случайно в профессии

«Вася советовал лечить связки косточковым маслом»

— В прошлом туре вы комментировали главный пока весенний матч — «Спартак» — «Зенит». У футболистов после игр, как правило, восстановительная тренировка. А у вас?
— После матчей, тем более таких, у комментатора серьезно нагружаются связки — голосовые. Это если говорить о чисто физических последствиях. Я после матчей, которые требуют большого темпа, чувствую, что садится голос на какое-то время. Но сейчас график такой, что возможна пауза в несколько дней. Если бы у меня на следующий день был репортаж, причем даже большого калибра, с яркими событиями, это было бы сложно. В том числе и потому, что запас эмоций надо пополнить.

— Что нужно для восстановления голосовых связок?
— Могу поделиться рецептом, который мне остался на память от Васи Уткина.

— Записываю.
— Был один случай, когда так сели связки, что можно было говорить о потере голоса. Я обратился к Васе — он что-то говорил на этот счет Вовке Стогниенко (экс-комментатор ВГТРК, сейчас шеф-редактор Okko Sport. – Прим. «РБ Спорт»). Так вот Вася посоветовал мне пойти в аптеку и купить любое косточковое масло — абрикосовое или персиковое. Подержать пузырек в руках, согреть до определенной температуры, смочить маслом ватные тампоны, засунуть в нос, закинуть голову и минут 20 полежать, позволить маслу стечь в голосовые связки. Не помню, воспользовался ли я тем рецептом, но он мне до сих пор кажется очень аппетитным. У Васи, гурмана, и не могло быть по другому.

— Вы после матча «Спартак» — «Зенит» опубликовали у себя в телеграм-канале две полярные реакции людей на вашу работу. Вы не из тех, кто говорит: «Комментарии не читаю»?
— Конечно, читаю. И мне показалось забавным, что два соседних комментария оказались настолько полярными. Один человек писал, что я топил за «Зенит», другой — что за «Спартак».

— Насколько вообще важно для вас, что люди про вас пишут?
— Отношусь к этому серьезно. Есть те, кто спокойно переживает хейт. В этом плане толстокожий парень, как ни странно, Тимур Журавель. Иногда вижу под его постами комментарии, которые меня эмоционально просто уничтожили бы. Но Тимур настолько добрый и спокойно все переваривает. Не знаю, можно ли этому научиться. Я не такой толстокожий. Комментарии оскорбительные, цель которых – задеть, для меня очень болезненны.

«Я никому не завидовал»

— Мнение кого из профи о вашей работе по-прежнему важно? Давно нет Владимира Никитича Маслаченко. Ушли Розанов и Уткин. Кто остался?
— С уходом Васи, к сожалению или к счастью, не осталось человека, который мог бы написать горькую, неприятную, хлесткую правду. Которая бы тебя гладила против шерсти. Так-то любой комментарий от моих коллег абсолютно ценен. Но никто из них не способен, как Вася, написать что-то неожиданное, колкое, вразрез тому, что ты сам чувствуешь. Особенно если чувствуешь, что получилось хорошо. Комментарий Васи мог приземлить, поставить на место. А сейчас такого человека нет. Хотя после матча пишет Костя Генич, другие ребята. Но это слова поддержки, как правило.

— Вы как игроки. А тренера у вас теперь нет.
— Это действительно похоже. Нет человека, которому не так важно, как ты отреагируешь на критику, который просто скажет правду-матку.

— Ваши слова: «Когда приближается большой турнир, мы с трепетом заглядываем в расписание комментаторов: получу ли я матч и какой?» А как у вас перед туром РПЛ? Есть трепет?
— Перед туром РПЛ, скорее всего, нет.

— Вы чувствовали когда-нибудь зависть коллег? Вот, например, вам доверили «Спартак» — «Зенит», а остальным — нет…
— Даже если подобное и было, никто не давал повода мне так думать. Я точно никому не завидовал. Мне безразлично, какой матч получу, — просто люблю работать на чемпионате России. И если у меня нет назначения на тур, это меня может немного задеть. Но при этом меня, например, ставят работать на матч итальянского чемпионата и еще какой-то футбол.

— Прошлогодние слова Валерия Карпина из эфира с Федором Смоловым о том, как надо комментировать и в каком стиле вести репортажи, задели комментаторов. А когда Карпин был вашим начальником на «Матч ТВ», его самого что-то задевало?
— Никогда не видел Валерия Георгиевича по-настоящему раздраженным. Возможно, его иногда выдает язык тела, когда Карпин складывает руки на груди. Видно, что неприятные для него вопросы, но он может быстро от эмоционального удара оправиться и продолжать разговаривать с человеком спокойно и ровно. Не выдавая то, что его задело. И реакция комментаторов его точно не задела. Да мы и не ставили целью Карпина задеть. По крайней мере, я точно. Сейчас Карпин выглядит более расслабленным. Это показывают и его пресс-конференции, на которых он говорит про скуфов и «Сигма Боя». И отношения с Дзюбой тоже показывают, что Валерий Георгиевич смог перешагнуть то, что его напрягало. Мне кажется, Карпин в полнейшем порядке.

— Карпин — телевизионный начальник и Карпин главный тренер сборной — это разные люди?
— Основа характера осталась. Тренер должен держать раздевалку. Карпин и комнату 8-16 в телецентре так же держал, когда проводил разговоры с нами, комментаторами. Стиль общения Карпина не меняется: отрывистые фразы без явного желания задеть, но с ощутимой подколкой. Интересно было бы понять, почему у Карпина тогда не было темы, что надо делить функции между комментатором и экспертом во время репортажа. Наоборот, он нас спрашивал: «Зачем вам вдвоем садиться к микрофону?»

— Так он тогда и тренировать мог бы один — зачем помощники?
— Да, хороший панч был бы.

«Пожать руку? Пожми всего меня»

— Март — это время, когда мы вспоминаем и Юрия Розанова, и Василия Уткина. Вы говорили, что любимым знаком препинания Юрия Альбертовича было многоточие. Почему?
— Я с ним работал в газете, и мне часто его тексты приходилось сокращать. Знал, что если хотя бы 30 из 50 его многоточий изменить на точки, то можно сэкономить в знаках — и текст уместится. А почему Дяденька (так было принято обращаться к Розанову у товарищей. — Прим. «РБ Спорт») любил многоточие… Даже по его репортажам это было понятно: одна мысль цепляется за другую, получается непрерывный узор и красивая образная речь. И многоточие создавало ощущение, что он не навязывает, а предлагает свою точку зрения. Хочешь — прими, хочешь – отвергни. Розанов не настаивал.

— Можете рассказать, какой была ваша последняя встреча с Василием Уткиным?
— Это было в его редакции, где Вася записывал выпуски своего «Футбольного клуба». Я приехал на запись подкаста и встретился там с ним. Вася сидел на вращающемся стуле. В последнее время ему тяжело было перемещаться и он даже не поднялся с него. Сказал: «Давно не виделись. Иди, я пожму твою руку». А я ответил: «Вась, мы так давно с тобой не виделись. Зачем ты будешь пожимать мою руку, если можешь пожать всего меня». И мы обнялись.

— Чей русский язык вам сейчас нравится слушать во время футбольного репортажа?
— Стаса Минина, Артема Шмелькова, Тимура Журавеля, Димы Шнякина. У Кости Генича это не речь, которую можно переложить на бумагу и наслаждаться как текстом. Но его репортаж просто хорошо звучит. Ну и плюс Денис Казанский, Рома Гутцайт, Вова Стогниенко.

— Вы назвали почти всех.
— Да, это правда.

«На картинках из 1990-х смотрю, в каком я шмотье»

— Но кажется, вы единственный комментатор, который пишет в своих соцсетях об орфоэпии во время репортажей.
— Я стал писать на эти темы, потому что не хочу обманывать читателя и писать в стиле тактического блогера или инсайдера. А вот то, что мне понятно и интересно, и то, в чем я немного разбираюсь, могу написать. Кому-то это тоже может быть интересно.

— Интересно ли было Агкацеву и Магкееву прочитать о произношении их фамилий комментатором Трушечкиным?
— Ребята никак не отреагировали. Но от читателей из Северной Осетии в комментариях прилетело множество хейта. Мне объясняли, что в северо-осетинском языке так не принято произносить фамилии, как я предложил, когда буква «г» не произносится для удобства. Упираться и говорить, что я про русский язык, не стал. Хотя на днях в руки попалась книга издания 1969 года «Говорите правильно». Запомнил, что пункт номер 9 как раз касается случаев сочетания согласных «гк», которое читается как «хк». Примером тому произношение слов «легкий», «мягкий». Но понимаю, что самим футболистам и тем, кто знает, почему их фамилии именно так пишутся, это может показаться неприятным. Если кто-то из них скажет, что не надо так говорить, постараюсь прислушаться. Но пока повода менять свои речевые привычки у меня нет.

— Пересматриваете свои репортажи из «Футбольного клуба» 1990-х?
— Нет. Но мне всегда дико смешно, если натыкаюсь на какие-то видосы или скриншоты, в том числе когда сам в кадре. Например, мое первое появление в кадре зарубил Дима Федоров (вместе с Василием Уткиным создавал «Футбольный клуб». — Прим. «РБ Спорт»), потому что я был в каком-то нелепом, по его мнению, пальто. И сейчас, когда попадается какое-то старое видео, смотрю, в каком я шмотье. У меня с каждой курткой свои воспоминания. Вот это куртка папы, а вот это пиджак, который мама купила мне на выпускной... Скудно мы жили в 1990-х, это бросается в глаза. Так что себя на старых картинках встречаю по одежке.

— Вы чувствуете себя звездой?
— В транспорте и общественных местах меня довольно часто узнают. Не буду говорить, что устал от этого и прячусь. Нет, всякое внимание ко мне всегда в жизни было очень доброжелательным. Никогда не встречал незнакомых людей, которые могли бы лично сказать гадость, как пишут в интернете.

«На крещение занимался разливом святой воды»

— На праздник Крещения прочел у вас в соцсети, что вы провели его в служении в храме. Как?
— Накануне праздника в чате храма, прихожанином которого я являюсь, было предложено помогать наливать воду в емкости, которые приносят люди, наполнять чан водой, которую святит батюшка. Вот таким нехитрым делом на разливе святой воды я и занимался.

— Можете рассказать о своем пути к Богу?
— Когда мы крестили старшего сына, я был, как сказал знакомый батюшка, крещеным безбожником. То есть человеком, которого крестили и который вышел из храма и забыл свой путь туда. Разве что прийти на Пасху, освятить кулич... Теща с тестем живут в деревне. А у людей там связь с Богом лучше, чем у городских. Мой ребенок, который уезжал к дедушке с бабушкой, с этим там соприкасался, а тут образовывалась пустота. И я чтобы исправить ситуацию, ничего не делал. Стало стыдно. Как будто изнутри кто-то постучал. А кто?.. Господь Бог, конечно, к этому делу повернул и привлек. Я понял, что надо исправляться. Повел в храм, в котором сам был крещен, сына. Потом крестил дочерей — уже в деревне у тещи с тестем на Белгородчине. Надеюсь, до конца своей жизни отворачиваться от Бога уже не буду.

— На Белгородчине, вы говорите? Их не коснулись боевые действия?
— Всех, кто живет в тех краях, так или иначе ситуация коснулась. Но, к счастью, село довольно далеко от зоны боевых действий.

«Мой главный матч на «Матче» — Дания — Финляндия на Евро»

— Вы сами живете во Фрязино. Не было желания переехать в Москву?
— Какое-то время мы с женой жили в Москве, снимали однушку. Можно было обзавестись недвижимостью в столице, но мне ближе родные края. Это относительно недалеко от Москвы. Я настоял на том, чтобы искать жилье там. Во Фрязино удобно и младшим детям. Но страна у нас большая и иногда мысли возникают где-то пожить еще. Иногда с женой такой вариант обсуждаем.

— Но тогда придется оставить профессию.
— Да. Придется поменять весь образ жизни.

— Вы можете такое представить?
— Да.

— Пресытились комментаторством?
— Дело не в этом. Но если так сложится, что моей семье правильнее будет жить где-то еще, я на это пойду. Может, по своему профилю буду работать. Возможно, учителем, возможно, журналистом. Очень люблю свою нынешнюю работу, но никогда не зарекаюсь, что буду заниматься ею всю жизнь.

— У вас есть репортаж на «Матче», который особенно дорог?
— Всегда относился к репортажам, как к своим текстам. Может, его один раз перечитаешь, а потом забываешь. Но есть матч, который никогда не забудется, — на Евро в 2021 году, когда в игре Дания — Финляндия стало плохо Кристиану Эриксену. Мне надо было как-то выруливать в прямом эфире.

— Что говорил вам в ухо режиссер трансляции?
— Подсказок было минимум. Я задавал вопросы, что дальше. Ответ был таким: «Мы здесь. Работаем».

— 10 лет «Матч ТВ», и вы на канале все это время. Что вы поняли для себя?
— Может, прозвучит нескромно, но укрепился во мнении, что я все-таки занимаюсь своим делом. До прихода на «Матч» работал и как комментатор, и как пишущий журналист, и даже вел рубрику на радио. Но за 10 лет на «Матче» закрепился в обойме замечательных коллег и сам себе доказал, что не случайно в профессии. Хуже я или лучше от матча к матчу, но есть планка, ниже которой не опускаюсь. Я смог удержаться и соответствовать уровню. А он у нас высокий. И есть силы продолжать.