Отказ Станислава Черчесова, кино про Александра Емельяненко, съемки с Рамзаном Кадыровым. Интервью Гай Германики про спорт

Киноплатформы отказываются предоставлять площадку под это произведение, поэтому компания “LeosFilm” разместила на Авито объявление на продажу фильма в частную коллекцию за 50 млн рублей. Возможно, скоро документалку можно будет увидеть на NFT-платформах. 

После появления этой новости журналист «РБ Спорт» Анар Ибрагимов устроил телемост с Индией, где Валерия Гай Германика снимает новое кино. 

Из интервью с режиссером вы узнаете:

• почему фильм запрещен и его нужно смотреть;
• о чем говорила Германика со Станиславом Черчесовым;
• как проходили съемки с Рамзаном Кадыровым;
• почему Емельяненко – русский медведь.

***

– До съемок фильма ты знала, кто такой Александр Емельяненко?
– У меня муж им увлекался, смотрел с ним бесконечно ютуб. Он говорит мне: «Смотри! Нравится? Смотри, как общается, какая у него реакция». Муж обратил мое внимание на него, говорил, что про него надо снимать. 

– У тебя был какой-то шорт-лист из спортивных героев?
– Да нет. Я же фильмы снимаю, не останавливаюсь. Мы документальное кино постоянно производим, просто оно долго делается. Потому что я наблюдаю за жизнью людей. У нас из бойцов только он был. Да, были какие-то еще варианты, но пока я никого не снимала. Остановились на Саше. Он показался героем. Тем более, когда мы с ним встретились через несколько дней, мы узнали, что у него будет бой с Исмаиловым. Тогда решили, что мы готовимся к бою вместе. Он должен был быть через полгода. Собственно, это должно было быть финальным событием фильма.

Я мечтала снять фильм про Черчесова. Но после того как мы с ним поговорили по телефону, он сказал, что в личную жизнь не готов впускать человека. Я с ним общалась год назад. Черчесов сказал: «Это прямо точно не мое. Твой метод съемки – это точно нет». Я снимаю с очень большим погружением. Могу его понять – не захотел.

– Каким тебе показался Черчесов?
– Хорошим, классным. Мы пообщались хорошо. Он мне все объяснил, и я уважаю его мнение. Не все готовы в свою личную жизнь впускать меня с камерой вместе. 

– А у тебя муж со спортсменами знаком, общается?
– Он общается с Харитоновым. 

– Ты же знаешь: Харитонов — это главный оппонент Емельяненко в СМИ.
– Знаю, да. Это смешно. 

– Почему ты не включила в кино линию их конфликта?
– Я туда включила, что должно было войти. Мы сейчас говорим о высококачественном, кристаллизованном для меня искусстве. Там все на своем месте. Как надо. Там такая сложная драматургия. На каком-то этапе фильм сам диктует органично свои правила, что в него должно войти и как он должен строиться. 

– Как ты готовилась к съемкам, к герою?
– Я с ним встретилась и сказала ему, что буду его изучать. Мы с ним сразу сели в машину и поехали. Он ехал на сборы в Анапу, проезжали через мамин дом. И как-то я узнавала его в процессе съемок. 

– Тебе не было страшно?
– Ты знаешь, мои иностранные коллеги из команды называли меня между собой на английском укротительницей Емельяненко. Они вообще не понимали, как это все происходит. Саша всегда очень уважительно и трепетно относился ко мне и Денису. Со мной еще муж ездил. Поэтому я благодарна за это Емельяненко. Он всегда знал, что мы рядом. И Саша всегда нас оберегал. Я чувствовала себя в безопасности. Были сложные моменты на съемках. Они не касались меня. 

– О чем речь?
– Мы просто были при тех событиях, которые освещались в прессе. Например, когда Емельяненко приехал на сборы, он сразу же попал на семь суток в Анапе. Я потом его встречала оттуда. Не могу их раскрывать, потому что мне не хочется спойлерить. Я была при разных моментах. Вроде все обошлось. 

– Ты воспринимала это, будто он тебя подводит? Или, наоборот, говорила: «Да блин! Дебоширь продолжай, дай больше огня, чтобы я это сняла»?
– Он несколько раз обещал, что мы на истинном пути, дело идет к успеху, мы выигрываем бой у его темной стороны. И я была реально настроена на победу. Когда в октагоне в бою против Исмаилова начало все происходить, это было отчасти следствием его образа жизни и подготовки к бою. Мне было страшно за происходящее. Я не ожидала. Это от Саши зависело, выиграет ли он бой у своей темной стороны или нет. И фильм отчасти про это. Про то, как Емельяненко работает со своей темной стороной.

– Когда вы начали обсуждать с Емельяненко возможность фильма, Александр не спросил, что он с этого получит?
– Нет, он мне так не сказал.

– То есть он никакой бизнес-составляющей в фильм не закладывал?
– Нет. В доккино обычно не платят героям. По крайней мере, я не плачу, так как доккино требует больших затрат на производство. И оно обычно не окупается. Документальные фильмы – это для фанатов кино.

***

– У Емельяненко есть друзья?
–  Вокруг него могли бы сплотиться любящие его люди. Ему ты все прощаешь в какой-то момент. Это видно. Саша бывает ужасным, отвратительным. Но когда он на своей светлой стороне, Емельяненко добрый. В нем есть талант, доброта. Его близкие, которые его реально любят, прощают ему это. Но у него другие интересы. Если ты продолжаешь вот этот образ жизни, люди просто встают и уходят. Думаю, что он даже их прогоняет этим поведением, отношением. Ему так нравится. Это его выбор. 

Я один раз читала интервью папы Хабиба — Абдулманапа Нурмагомедова. Я точно цитату не вспомню, но он сказал: «Если бы я его тренировал, он был бы номер один в мире». Саша, к сожалению, сам себе тренер. Ему не нужен тренер, как Емельяненко считает. Он сам себе тренер, сам выстраивает свою стратегию. Надо смотреть фильм. Никто так глубоко не проникал к нему под шкуру, как Саша сказал. 

– То есть ни одно интервью так его не раскрыло, как это сделала ты?
– Конечно, бесспорно. Это очень глубокий драматический проект. Это мой лучший фильм на данный момент. Я очень хотела бы, чтобы его увидели. Понимаешь? Я очень хотела. Но платформы конкретно ставят блок на главного героя. С некоторым холдингами – я так понимаю – работает Федор. Он представляет какой-то документальный фильм или канал, а эти вещи несовместимы. Отчасти так. Отчасти цензура, тяжелый фильм. Не знаю почему. Когда я делала фильм, была уверена, что это будет настолько успешный проект и люди захотят его видеть. Я не могу переубедить топ-менеджеров платформ. 

– Может, заранее нужно было договориться с какой-то платформой, продать идею, а потом уже пилить?
– При создании фильма мне важно быть максимально независимой. Мне удобнее делать документальный проект на деньги своей кинокомпании, а потом реализовывать проект. Я открыта к предложениям.

Я специально запустила эту новость (о продаже фильма на «Авито» за 50 млн рублей), потому что не хочу бодаться с платформами. Они не хотят ставить его из-за цензуры или предлагают какие-то копейки за проделанный колоссальный труд. 

– О каких платформах идет речь? Окко, Кион, Кинопоиск?
– Все, которые ты назвал, да. С ними общались мои представители.

– Ты могла бы этот фильм залить на ютуб?
– Я потратила какие-то деньги на производство фильма и какие-то усилия. Я высоко оцениваю свой интеллектуальный труд в данный момент. Мне нужно на этом как-то заработать, потому что моя компания должна существовать дальше и снимать дальше. Я не могу просто так выложить на ютуб, и все. Это не будет движущей силой для моей компании и моего имиджа как режиссера. 

– Ты специально избежала сюжетной линии по брату?
– Я несколько раз обращалась к Федору. Очень хотела его поснимать, но каждый раз получала от него отказ. Я предлагала встретиться неоднократно, он не хотел участвовать в фильме про Сашу. 

– Ты в таких случаях предлагаешь деньги?
– Это коммерческая тайна.

– Новость про Авито и 50 млн – это намеренно?
– Да, для меня как для режиссера будет престижно продать произведение ценителю в его частную коллекцию. И я хотя бы окуплю весь процесс создания кино. Сейчас работаю над тем, чтобы выставить на NFT-платформу и открыть там торги. Там другой контингент и другие цифры. Там сформировавшийся цифровой рынок, поэтому мне кажется большим шагом для российского кинематографа выставляться на NFT-платформе. Мне кажется, это такой передовой шаг на контент. 

– Твой шаг выставить фильм на Авито не мелочный? Он не навредил тебе?
– Нет, люди из киноиндустрии мне написали, что это крутой шаг. Это очень правильное решение. А что? То, как я выбираю платформу, это мое размышление вслух. Я люблю делать неординарные шаги в кино. Мне важен новый взгляд какой-то на мир. 

– С “Матч ТВ” тебе писали?
– Я показывала фильм Тине Канделаки, когда она там работала. Канделаки сказала, что это совсем не их формат. 

– Почему Емельяненко преследуют скандалы и одиозность?
– Это его лавстайл. Он получает то, на что он работает. Всеми силами своими. Хотя Емельяненко у меня в этом фильме раскрывает эту тему, как-то отвечает на этот вопрос. Думаю, что ему это нравится, наверное. 

– Как Рамзан Кадыров разрешил себя снимать?
– Он в очень хороших отношениях с Сашей. На тот момент Емельяненко у него тренировался. Рамзан Ахматович – единственный человек, который вообще как-то мог повлиять на Емельяненко. С ним Саша был совсем другим: он не пил, вел здоровый образ жизни. И Кадыров действительно оказывал на него сильное влияние. Сейчас не знаю, какие у них отношения. Я сейчас не общаюсь с Сашей. 

– На съемках тебе удалось пообщаться с Кадыровым?
– Да, это есть в фильме. Он там рассказывает про Сашу. Я объективно смотрю на вещи. В моем кино люди представляют сами себя. Я никогда не расставляю акценты. Они там такие, какими они являются или хотят являться. Нас очень гостеприимно встретили. Я очень благодарна за это время. И то, что нам дали снимать, то, как к нам относились, - я была благодарна. Спокойно сняла то, что хотела. Это было быстро и легко. 

– Они противились?
– Там так не бывает. Думаю, что они заранее знают, кто будет сниматься, кто нет. Там достаточно все четко, все держится на личном слове. Вот нас встретили: кто был в кадре, тот и снимался. У меня везде был зеленый свет. Мне было оказано доверие с их стороны. Они же понимают, что я режиссер с мировым именем и делаю тут свою работу. 

– Кадыров твое кино смотрел?
– Мы не общались про меня. Больше общались про него и Сашу. Он рассказывал про свое детство. Это было чудо. Когда мы приехали, представители пресс-службы мне сказали, что у них на два-три года расписаны мировые каналы. У меня большая удача, что мы просто так снимаем. 

***

– Сколько фильм по хрону?
– Он достаточно большой: 1,5 часа. 

– Тебя сколько в этом фильме?
– Я себя убирала. В первых версиях меня было чуть больше. Я сохранила наши сердечные разговоры с Сашей из-за камеры. Они длительные: я их оставила.

– Какая у тебя роль?
– Я никогда не беру интервью. Мне интересен больше человек в его обычной жизни. Я просто присутствую с камерой в счастливые и трагические моменты. У меня нет такого, что я сажусь брать интервью. Мне это не надо. Это будет делать кто угодно, но не я. Я, скорее, просто все время рядом. Незаметно.

– А как ты согласовываешь присутствие героев в кадре?
– Я подписываю сразу соглашения со всеми, кто у меня в кадре, потому что люди должны отдавать себе отчет, что они снимаются в документальном кино, и обязательно подписывают определенные бумаги. 

– Читал рецензию на твой фильм «Емельяненко» в «Коммерсанте». Автор Борис Барабанов сделал акцент на полицейских и проститутке. А здесь как обстоят дела?
– Мы подписываем соглашение со всеми эпизодниками. Вообще, когда я снимаю кино, со мной всегда ассистенты и пачка документов. 

– Какая реакция у сотрудников полиции при согласовании съемки?
– Когда мы снимали с Сашей, полицейские к нему очень нежно относились, с уважением и любовью. Даже когда он жестко бедокурил, на задержании приходили шесть полицейских. Они с таким уважением и трепетом к нему относились. Мне кажется, что они его боялись. Было все на доброй атмосфере. Как-то работаем мы с этим. С кем не удается подписывать, мы вырезаем, либо блерим лицо, но это редкость.

***

– Вчера пересматривал пресс-конференцию Емельяненко и Исмаилова. Ты там тоже снимала. Магомед для тебя артистичный?
– Ну да, конечно, хотела его больше снимать, но он мне сказал, что не будет сниматься в фильме про Сашу.  Он знает себе цену. То, что было в доступе, мы снимали. Есть даже небольшой диалог с ним, когда мы находились в гостинице в Сочи. Мы с ним пообщались. Я у него спросила, могу ли поснимать перед боем вот эти вот три часа подготовки, он сказал, что не будет сниматься в фильме про Сашу. 

– О чем говорили с ним?
– Про бой. Он был очень хорошо подготовлен. Исмаилов очень техничный. Он прям как машина работал. Думаю: у него была стратегия. 

– Ты во время боя где была?
– Я ходила везде, снимала. Мы снимали двумя камерами с моим оператором. Мы прямо близко-близко были. Максимально. У меня вообще коленки подкосились. Во-первых, я так близко все это видела. Во-вторых, к Саше была привязана: он был мой герой. И когда это начало происходить, эта кровища, меня трясло. Мы были в шоке. После боя сразу же поехали в больницу на “скорой”. 

– Наверняка ты видела ролик, когда Азамат Бостанов (менеджер Александра — Прим. «РБ Спорт») приезжает спасать Емельяненко к нему домой. Емельяненко все же проиграл бой своей темной стороне?

– Я не хочу, чтобы потом на меня Саша обиделся или кто-то другой, но я считаю, что он пока очень сильно проигрывает по очкам и осталась вся надежда на нокаут. И в лицо это могу сказать ему. Саша достаточно открыто живет с этим, но я прямо со всей любовью. Я не осуждаю, с сожалением об этом говорю. Саша – с огромным потенциалом.

– Каким?
– Спортивным и творческим. Он на моих глазах делал какие-то невероятные вещи.
У него такая русская душа. Вот он огромный неуправляемый русский медведь. В одну секунду своей лапой может смахнуть все хорошее, что сделал за годы. Ему это ничего не стоит. Это его суть. Русские, если пьют, то до белки, если танцуют, то сквозь землю провалиться. Понимаешь? Поэтому Барабанов написал, что это фильм про Россию. 

– Можно ли сказать что бой против Исмаилова был катарсисом для Емельяненко?
– Для меня да. Мы начинаем с того, что этот бой был большим шансом для него. 

– А Емельяненко сам по себе стеснительный?
– Смотря когда. Когда трезвый - нормальный человек. Он ранимый.

– Фильм еще запрещен и потому, что есть мат, да?
– Да. 

– Для тебя мат – это что?
– Я не люблю его. Сама стараюсь не разговаривать на этом языке. Мне тяжело находиться рядом, когда вокруг меня на работе общаются на таком языке. Когда я снимаю игровое кино, когда кто-то из близких забывается, очень прошу вернуться в русло. Мне некомфортно.

– Емельяненко много ругается?
– Да. Что уж там? Он это очень мило делает.

– Он в итоге сам фильм посмотрел?
– Нет, он не видел его. Я делала для него просмотр, но он на него не пришел. 

– Может, ему стыдно?
– У меня была версия, что он, наверное, как-то не хотел идти смотреть. Может, испугался. Может быть, да. Там был момент, когда Саша это обсуждал в фильме с Виктором (друг Александра — Прим. редакции «РБ Спорт»). Но я не оставляю надежды, что фильм увидят много человек. Моя мечта в идеале – сделать большую премьеру. Но мне нужна площадка, чтобы будущий правообладатель понимал, что людям это нужно. Я уверена, что этот фильм надо смотреть. 

– Это кино может дискредитировать Емельяненко?
– Думаю, нет. Все прекрасно знают, про кого люди смотрят фильм. Про Сашу есть много материала, который его характеризует с плохой стороны, но я старалась его раскрыть с хорошей стороны. Прямо старалась! Отчасти я это сделала. 

– Фильм может купить только один человек?
– Да, это же на бумаге. Мы в переговорах с покупателями. 

– Человек, который купит у тебя этот фильм, может его опубличить?
– Конечно. Видишь, хорошая идея. Какие-то фанаты спорта, достойные мужи могут сделать подарок человечеству.

– Безруков поставил тебя в один рядом с Тарантино. Сильно, да?
– Нормально, спасибо, класс.

– Оправданно?
– Ну а что?! Оправданно или нет, но мне приятно.

Менеджер Емельяненко: За бой с Дациком Александр получит самый большой гонорар в карьере