«Как только я вижу футбол, становлюсь боевым». Большое интервью Семина в новом проекте «РБ Спорт»

— Вы недавно побывали на юбилее Олега Романцева. Когда все вместе фотографировались, я поймал себя на мысли, что вы такие домашние, демократичные, приятные люди, но в детстве мы вас воспринимали, как идолов. Вы воспринимались, как царь и бог. Чего больше в этом определении, какие вы на самом деле?
— Мне очень понравилось, как прошел день рождения Олега. Все было по-домашнему. Пришли большие руководители, поздравили его. Я думаю, что почти все ребята пришли, с которыми он работал. И тренеры, которые составляли ему конкуренцию, Газзаев, Игнатьев, Семин… Еще были многие другие. Была хорошая компания, чисто футбольная. Было о чем поговорить, посмеяться, пожелать. Так и прошел день рождения. Он был в ложе на стадионе «Спартака». И такой прекрасный вид был, стекло и футбольное поле зеленое. Выходи, играй.

— По-прежнему вы находитесь в тренерстве, есть впечатление, что вы в индустрии. А Олег Иванович Романцев честно признался, что выгорел. Он был не в состоянии общаться с владельцами клубов. Интересно узнать, как это все менялось у вас в 90-е годы? Почему вы не выгорели?
— Конечно, изменения произошли очень большие. Изменения во всем. В структуре любого клуба, российского футбола, в тактике, технике, тренировочном процессе. Наверное, мне немножко больше повезло на руководителей, с которыми я работал. В 2000-е годы мы продолжали это дело, которое начали в «Локомотиве». Нам помогали, создавали все прекрасные условия, чтобы «Локомотив» становился лучше.

Почему не выгорел? Сложно на это ответить. У каждого есть своя природа. У меня одна ситуация, у Олега — другая. Взаимоотношения с руководителями тоже менялись. Но, наверное, с первого периода моей работы принял для себя такой лозунг: «Там, где я могу повлиять, внести какие-то свои методы, должен работать». Если не могу повлиять на руководителя, этого и не делал. Но я могу повлиять на игроков, с которыми работаю. Это моя прямая обязанность. Я это и делал. Весь негатив пропускал мимо ушей. Я знаю, что я могу.

Хотя говорят, что с Семиным очень тяжело работать. Но человек, который понимает футбол, с которым на одной волне, с ним очень легко. Меня наняли на работу, я должен показать хороший результат. Но для результата есть масса моментов, которые я должен отстаивать. Какой мне игрок нужен. Был момент в чемпионский год, когда пришел новый спортивный директор, Штоффельсхаус, он договорился поехать на турнир в Америку. А мой вопрос — какой период? У тренера команды даже не спросили, а как сам факт говорят: «Вы должны ехать».

Но если едем в январе на этот турнир, то мы только выходим из отпуска. У нас нет никакой подготовки, чтобы там выглядеть достойно. Я категорически был против. Другой момент — акклиматизация. Это я на себе прочувствовал, когда московское «Динамо» выезжало на турнир в Австралию. Акклиматизация была сложная. Тяжело было там тренироваться. Такие сезоны были практически всегда очень слабыми, с большими проблемами. Играли не лучшим образом.

К чему я пришел? Я был категорически против. Настоял на том, чтобы мы никуда не ехали. И стали тогда чемпионами. Люди, которые предлагают такие вещи, просто не обладают нужной квалификацией.

— Я помню, мне тогда самому пришла бумага, что в январе мы едем в США. И я пришел в недоумение, ведь первый человек, отвечающий за команду, – это главный тренер. И я не понял, как это произошло. Был растерян. Получилась довольно напряженная ситуация.
— Логика есть в том, что я говорю? Противостояние «тренер – руководитель». Это же моя территория, верно? Спортивная. Если говорим о приглашении игрока — тренер должен его видеть? Где он будет у меня играть? Нужен ли он? Чья это прерогатива? Агенты понятны, у них своя история. Кто должен решать? Руководитель клуба или тренер?

— Понятно, что вы должны знать и быть согласны, что вы едете в Америку. Меня эта ситуация немного триггернула.
— Почему она не может быть? Потому что я готовлю команду к сезону. В конце сезона все ждут результата. Руководители, футболисты, все любят выигрывать. Они хотят быть лучшими, наращивать свои возможности, быть более конкурентоспособными. Но для них эта поездка идет только во вред в плане подготовки к сезону.

— В итоге вы устроили такой нагоняй по всему клубу, что мы об этой Америке боялись вспоминать. В итоге бегали в Испании, ни в какую Америку не поехали. И выиграли тот чемпионат. Вы сейчас такой добродушный человек. Но в футболе вы — жесткий дядька. Когда у нас с вами была установочная встреча, вы мне сказали фразу, которую я запомнил: «Не мы для вас, а вы для нас». Вы подразумевали, что клубные структуры работают на главную команду. Но ни один президент клуба в России так не скажет.
— Сегодняшние новые руководители тоже должны понять, что они зависят от игроков. Игроки — это клубное богатство. Берем простую ситуацию – какое богатство «Локомотива»? Игроки. Футболисты должны расти, каждый год становиться лучше. Мы должны им уделить больше внимания. Создать такую обстановку, чтобы они были как дома. Чтобы они не отвлекались ни на что, становились лучше, приносили результат. Это должны понять все руководители. Но руководители тоже разные есть. Есть частные клубы, «Краснодар». А есть нанятые менеджеры, генеральный директор, тренер. За что несет ответственность тренер? За результат. Нет результата — тренера увольняют.

— Но вас же нанимал президент клуба. Вы не считали себя подчиненным президента?
— Тогда берем другую ситуацию. Если генеральный директор нанимает меня, он же должен доверять мне. Тренер — высокооплачиваемый, с высокой квалификацией. Тренер несет ответственность. Я играл в футбол 15 лет, 30 лет я тренирую. Наверное, я чуть лучше знаю футбол, чем генеральный директор клуба. Гендиректору клуба нужно найти спортивного директора квалифицированного. Я бы спортивным директором назначал бывших футболистов. Они помнят футбольные годы, нюансы знают. Связка «тренер — спортивный директор» должна быть единой. Если что-то не получилось, они должны уходить вместе. А генеральный директор стоит над этим. Но ты же делегируй нам вопросы, в которых не совсем понимаешь.

Тренер же лучше знает, чем генеральный директор. А генеральный директор лучше знает в своем деле. Сегодня приходят многие люди, которые думают, что если они добились успеха в бизнесе, то смогут всего добиться и в команде. И здесь возникает конфликт с футболом. Такое произошло у Смородской, Кикнадзе, Мещерякова и других. Беспросветный конфликт с футболом.

Когда приходит игрок, которого купили за большие деньги, а он видит окружение… Если слабый тренер, он сразу увидит. И то же самое со спортивным директором, генеральным директором. Это уже такой дисбаланс в команде. Выигрывают только тогда, когда уровень команды, квалификации всех, кто в команде, высок. Не только игроков.

— А представьте себе, что дело было так. Приходит Геркус на прием к главе РЖД и говорит, что приведет спортивного директора, который выстроит стратегию. И мы будем выбирать тренера. И как вариант — что пока мы возьмем нашего милого, доброго Юрия Палыча. Которого любят трибуны. Но за стратегию 3–5 лет отвечаю я. И принимают Геркуса на работу с тем видением, что он определяет всю эту стратегию. И вдруг приходите вы, сразу берете чемпионство. И получается, что стратегия не смогла реализоваться из-за сверхдостижений и вашей влиятельности. Что с вами делать?
— Чтобы прийти и подольше поработать, самое удобное — сказать, что у нас стратегия на пять лет. Сколько за последнее время приходило людей в «Локомотив», которые приносили стратегии? Был Геркус со стратегией на пять лет, Кикнадзе, потом Плутник тоже с пятилеткой! Болельщики не увидят побед и хорошего футбола, будет только на бумаге стратегия. Должен быть выше уровень квалификации тех людей, которым доверили работу в клубе. Это мое личное мнение.

Мне легче работать с хозяином, который платит свои деньги. Потому что он — человек, который распоряжается своими деньгами, рискует, приобретая игроков. И для меня это закон: если вы считаете так, то мы будем работать с игроком, который придет. Я ему дам время, чтобы он адаптировался, себя проявил, пожалуйста. Покупайте, хозяин-барин. Но что было в данной ситуации? Был трансферный комитет, который возглавлял Мещеряков. Там как раз были Кикнадзе и все остальные. И Геркус возмущался трансферным комитетом. Произносится фамилия. Ну, откуда эти занятые люди, сидящие за столом, могут смотреть этого игрока и решать, брать его или нет? Да, за деньги надо отвечать, я согласен. Но, наверное, они должны отдать этот вопрос тем, кто понимает. А тот, кто понимает, должен им представить мнения. Так ведь и потеряли Хвичу. И так же могли потерять и Миранчука. Его отправляли в «Рубин». Но мы этого не позволили сделать. В какой-то момент к моему мнению прислушались. Ну, как можно отдать Миранчука за такие маленькие деньги?

Я думаю, что у частного человека меньше таких ошибок. Вот приходили эти люди. И где они? Их нет уже в футболе. Футбол для них хобби был, а для меня это — профессия.

А я до сих пор хожу на футбол. Езжу на множество матчей, постоянно смотрю. Учиться никогда не поздно. В общем, дайте больше возможностей профессиональным людям заниматься конкретным своим делом.

— Когда я уже ушел из «Локомотива», во время пандемии увидел ваше интервью, где вы горой вступились за финансы команды. И меня это удивило. Как же так, вступились за богатых футболистов в такой период. Почему вы пошли на это? Не жалеете ли вы об этом?
— Мне кажется, что в тот период было недопонимание. Какая идея во всем была? Мы готовы были помогать. Но тогда не нашли общих знаменателей. И быстро сказали, что они против. Но все готовы были помогать в той ситуации.

— Но вы же пострадали в той истории?
— Всегда жертвой оказывается тренер. Когда все хорошо – ты на коне. Когда плохо — увольняют. Я не вижу в том интервью ничего особенного. Как-то по-своему преподнесли в компании? Ну, преподнесли так, как преподнесли.

— Как у вас сейчас выглядит общение с тем чемпионским составом? Вижу вас иногда с ребятами.
— Нормально происходит общение. Во-первых, мы можем позвонить друг другу. Какие-то вопросы простые футбольные можем задать. Нормальные, хорошие взаимоотношения. У меня никогда с игроками не было плохих взаимоотношений. Всегда честно все было, разговоры прямые, жесткие где-то. Я говорил игроку, что ему надо поменять команду, потому что я его в составе не вижу. Обид у нас никаких не осталось за этот период. Наоборот. Победы игроки любят. Футболисты будут вспоминать этот 18-й год очень долго. Чемпионские звания дорогого стоят.

— Когда мы обсуждали с одним уважаемым человеком чемпионский сезон, он сказал мне, что у Геркуса сезон была отличная тактика, когда он предлагал нового тренера после чемпионства. Он говорил, что если не давить на Семина, то он не даст результата. Что вы об этом думаете?
— Глупость. Меня не надо мотивировать. Я изначально мотивирован и как футболист, и как тренер. К тому же я и так понимаю, что если буду побеждать, то меня будут держать и платить зарплату. А если нет, то кто меня будет держать? Поэтому я думаю, что Геркус немного не ту мотивацию создавал. Если бы он создавал финансовую мотивацию, например, если в следующем году тренер выигрывает чемпионат, то будет большая премия… Вот это будет большая мотивация!

— Но признайтесь, вы тогда были весь такой боевой. Это противостояние было мотивацией для вас.
— Как только я вижу футбол, я становлюсь боевым. За мной был клуб, болельщики, большая компания. Я это чувствовал. А вот это все мелкое даже не вспоминаю. Повлиять на это не могу. Я же не могу сказать: «Илья Леонидович, не ищи никого!» Он иногда задавал профессиональные вопросы. Мог спросить: «Почему мы играем глубоко в обороне?» В тот период казалось, что нужно немного поджимать атаку. Оставлять больше пространства. Но у нас были два центральных защитника Чорлука и Хеведес. Оставлять большое пространство было тяжело, нашей обороне не хватало скорости. Это нужно было играть по-новому, по-современному. Но изначально ты же проиграешь, потому что скорости нет. Поэтому я ему и ответил на этот вопрос. Мне кажется, что он больше не акцентировал внимание на этом вопросе. И это нормально. Такие вопросы могут быть, это футбольный аспект. Вот за последнее время (Геркуса в клубе. – Прим. ред.) это — чисто футбольный вопрос, который был. И другие вопросы задавали. Для них они казались умными, а для меня нет. Это — разница в понимании каждым своего места и ситуации.

— У нас был несостоявшийся матч золотой в Краснодаре. Было такое некое раздражение. Утром в день матча выходит информация: «Анчелотти возглавит «Локомотив». Я позже выяснил по своим каналам, что это Дюков дал задание Геркусу: «Пообщайся с Анчелотти о российском футболе». Имиджевое интервью, скажем так. Геркус с ним действительно встречался. И в Краснодаре журналисты спрашивают вас про Анчелотти. Вы отправляете их ко мне. Вы как-то наводили справки, что это такое?
— Это ты должен был вопрос задать себе. Если это внесло разлад, значит, ты плохо сработал. Ты что-то пропустил в этом моменте. Я, например, считаю, что это хорошо, что Геркус пообщался с Анчелотти. Он — выдающийся тренер, мой кумир. Мы много раз играли против него. Анчелотти приезжал к нам на турнир в Москву. Это выдающийся тренер. Если бы он пришел в «Локомотив», это было бы блестяще. А ко мне какой вопрос?

— Вопрос: неужели вы всерьез восприняли, что вас заменит Анчелотти? Он же попросил бы 7 млн евро.
— Он стоит этих денег! Стоит больше! Надо было давать, если бы поехал!

— Мы стали чемпионами, успешно сыграв с «Зенитом». Что стали делать все футболисты? Парни накачались шампанским. Главный тренер что должен был сделать? Выпустить на последний тур всех, кого просили выпустить. Но что случилось? Игроки два дня пили шампанское. Но я вижу, что вы за два матча с «Арсеналом» из Тулы полностью серьезны. Выпускаете основной состав. Почему вы шли до конца с этим составом, который напился шампанского и не дали шанс резерву?
— Ну, почему же? Мы сделали какие-то корректировки. Хоть мы и проиграли этот матч, но не выходили на поле те, кто был не в кондициях. Я не люблю менять победный состав. Изменения должны быть небольшие для улучшения, а не просто замена ради замены. Сегодня делается много замен. Но я вижу отдельные команды и матчи, отдельных тренеров, которые пытаются дать всем возможность поиграть. Много таких замен, которые очень спорные. Как выпускать пять человек, когда остается пять минут? Чтобы выйти в «Локомотиве» на поле, нужно заслужить. Тем более, что команда стала чемпионом. Чем заслужить? Своей работой, конкурентоспособностью.

— Видите, а спортивный директор считает, что надо обкатывать молодежь, вводить ее в состав. А вы ему говорите: «Нет, молодой должен заслужить». Два разных взгляда.
— Поэтому я и говорю, что спортивный директор и тренер должны быть единым целым. И приходить, и уходить они должны вдвоем. Тогда они более дружные будут. А вводить кого-то просто так ради чего? Ради результата — я согласен. Вот сейчас в «Барселоне» 16–17 лет игрокам. Они конкурентоспособны, поэтому играют. А играет Беллингем, ему 20 лет. Его вводили куда-то? Он уже был игроком «Боруссии», который выиграл конкуренцию. Искусственно ничего не нужно. Так только навредишь этому игроку.

— Мы к вам искусственно подсылали Станислава Сухину, чтобы сыграть не в белой форме, а в серой. Маркетинг очень хотел этого.
— Сыграли же в серой с «Зенитом»! Вы угадали, молодцы. Мы вам отдаем должное (смеется).

— Но вы же проявляли упорство и стойкость, что вы решаете, в какой форме играет команда.
— Конечно, я решаю. Кто ж еще? Я и игроки, мы же играем. Вам нужна красота, а мне нужны победы. Игрокам нужны победы. А вам самое главное — чтобы они красиво вышли. Выиграют — хорошо, а не выиграют — тренер виноват.

— Сейчас видно, что клуб к вам уважительно относится. И Нагорных понимает вашу роль.
— А что такое уважение?

— Когда клуб признает, что вы — безусловная легенда. Самый титулованный тренер в истории клуба. Уважение.
— Но что такое уважение? Объясни мне.

— Когда ваши заслуги помнят.
— Болельщики помнят.

— Как сейчас у вас контакт происходит с клубом?
— Нет темы актуальной с клубом для разговора. Это – раз. Второе – как такового контакта нет. Чтобы тема была, нужен контакт. Но мы нормально друг к другу относимся. Я знаю, что Нагорных имеет большой опыт. Вот и все, что я могу сказать.

— Футболисты часто задумываются о том, чем будут заниматься после карьеры. Инвестиции. У вас такая ситуация, что вы — практикующий тренер, но сейчас не тренируете. Но все-таки есть какие-то заработки, когда имя работает на вас. Я видел, что вы сотрудничали с одной из букмекерских компаний. Наверняка что-то зарабатывали. Расскажите об этом.
— Был хороший проект. Но сотрудничество закончилось. Также интересный проект — серия фильмов. Мне кажется, что неплохо получилось. Когда проекты возникают, которые касаются футбола, я готов участвовать, мне это интересно. Я куда угодно поеду. Любую работу выполняю. Фильм получился хорошим. Мы показали Россию, футбольные нюансы, которые имеют место. Мы показали периферию. Москва и Питер — это еще не все. Есть Орел, например. Там прекрасный манеж сделали. Мы принимаем участие в работе этой футбольной школы в Орле. Времени не очень много. Но когда какие-то проекты есть, я их рассматриваю, мне это интересно.

— Я предложил вашим продюсерам, чтобы они организовали аналогичный фильм на Кипре – и сделали фильм с Сашей Кокориным.
— Я должен знать, какова будет моя роль. Здесь (в России. – Прим. ред.) я все знаю. Поехал в Дагестан, там работает Гаджи Гаджиев. Там я знаю, о чем говорить, знаю их проблемы. То же самое и в Орле. Поехали к Головину в Калтан. Мне там все знакомо. А на Кипре я нюансов не знаю. Мне кажется, что там я не буду особенно полезным.

— Ну, как? Проконтролировать тренировочный процесс Кокорина, чтобы он там на пляже не загорал.
— Я думаю, что там есть кому контролировать. Это не моя территория. Я на другую территорию не захожу (смеется).

— У вас есть преподавательский опыт? Выступаете ли вы перед молодыми специалистами, студентами?
— Такие встречи бывают. Но я недостаточно опытен в этом плане. Я могу рассказать свои моменты, с которыми сталкивался. Проанализировать их. Но такую работу вести… Мне кажется, что нужна более серьезная подготовка. Если это касается чисто футбольной темы, здесь проще.

— Как выглядели тренерские курсы в Высшей школе тренеров в 80-е годы, когда вы проходили обучение? И как выглядит сейчас?
— Сейчас сложнее. Нет такого финансирования. Новые идеи есть. Это короткие курсы, но достаточно интенсивные. Мне, например, нравится, что эту школу возглавляет серьезный футболист, я думаю, что он внесет что-то, что сам проходил. А наша школа была фундаментальная. Мы учились по-настоящему, учились два года. Мы к девяти часам приезжали, а уезжали в четыре часа. Много лекций, был высочайший уровень. На лекции приезжало много иностранных тренеров, элитных, топовых. Это разговор был в одной теме. Психологи очень сильные были, физиологи. В Высшей школе тренеров раньше было больше элитных футболистов, которые много внесли в советский футбол. У кого-то получилось, у кого-то нет. Но два года мы ходили, тяжело было что-то пропустить, могли отчислить. И стипендию получали достаточно большую. На нее можно было нормально жить. Какой была стипендия? 200–250 рублей.

— Сейчас очень большое внимание уделяется анализу данных. Множество программ, которые анализируют действия футболистов. Но мы понимаем, что тренер — человек с интуицией, психолог. Как вы сопоставляли это в своей работе? Что важнее для вас?
— Какие-то решения иной раз происходят так… Помнишь с «Зенитом» игру чемпионскую? Было решение спонтанное. Мы имели преимущество, но никак не могли забить. Очень нервная игра была. Почему я выпустил Эдера? Я и по сей день не знаю. Мне показалось, что… Я вижу Эдера, он должен выйти! Правда, до этого он хорошо тренировался. Хотя и обижен был, что я его ставил на игру. Но вот была чуйка. Я ни с кем не советовался, просто выпустил Эдера. Я хотел выпустить его еще раньше, но получилось так, как получилось. Когда больше чуек происходит, будет лучше результат.

Что касается приглашения игрока, конечно, надо задействовать и сегодняшние возможности. Но самое основное — когда ты видишь футболиста своими глазами. И ты видишь, как он играет в обороне, в атаке, как располагается на поле, как ведет себя в той или иной ситуации. Ты увидишь какие-то моменты, которые не войдут в технические характеристики. Психология — совсем все другое. Лекхето мы же брали не по каким-то параметрам. Позвонил Бондаренко, бывший футболист, сказал, чтобы мы посмотрели игрока. Мы поехали с Эштрековым, два раза смотрели. После этого он к нам попал.

Еще один пример — Хвича. Тищенко не доверял никаким характеристикам. Он говорил: «Дайте мне его посмотреть, пообщаться с его окружением, если есть возможность такая, чтобы я на тренировке понаблюдал». Вот Тищенко посмотрел его на тренировке, когда ему было 16 лет, и сказал: «У Хвичи обводка уникальная. Больше ничего нет». Я говорю ему: «Что делать?» Он говорит: «Надо брать». Вот так к нам попал Хвича, которого мы потом еще много раз смотрели. Но тогда Тищенко увидел это качество чувства контакта с мячом.

Также Тищенко из Бразилии привез Гилерме. Он раньше выезжал туда на месяц. Гилерме не был основным вратарем, играл во второй команде. Но Тищенко смотрел его на тренировке, был за него горой. Он сразу сказал: «У него руки длиннее, чем у всех». Это не каждый увидит. Нужно зацепиться за самые сильные качества, которые есть у молодых игроков. Надо развивать эти качества, идти вперед. Но, естественно, надо тренировать и другие элементы. Но я думаю, что в данной ситуации все должно идти параллельно.

Почему сейчас вот говорят так: «Приехали из «Барселоны» на стадион Миранчука смотреть. Что они не могут его по телевизору посмотреть? Данные его изучить?» Конечно, они могут. Но им нужно увидеть. Это понимание, чуйка дорогого стоят.

— В чемпионский сезон Олег Пашинин очень много работал над разбором матчей. Во время дальнего выезда он в самолете сидел, готовился с ноутбуком. Вы наблюдали за Олегом, как он рос. Почему он уходил от предложений, предпочитая оставаться на этом уровне и с этой работой? Для меня это загадка.
— Для меня тоже загадка. Олег — очень квалифицированный тренер. Он — современный тренер, хотя я не вижу разницы, что тренер был тогда, что сейчас. Но Пашинин досконально все видит. Нужно иметь глаз такой, как у него. Мне его мнение всегда было важно. Я всегда его выслушивал. А другое дело — принимаю я или нет. Но его мнение мне всегда было очень важно. Я думаю, что из него был бы хороший тренер, самостоятельный. Но почему он не пошел, я не знаю. Я ему советовал.

— Я думаю, что вы создали такое уникальное локомотивское братство. Помню, что мы на сборах играли на маленькие ворота. И помню, что я как-то сзади к вам подобрался, отобрал мяч, мы в той же атаке гол забили. Прошла минута, чувствую, что мне дали одновременно в бок и по ногам сильно. Я оборачиваюсь, а передо мной Игорь Черевченко. Я спрашиваю: «Зачем же так делать?». Он и говорит: «А ты мяч не отнимай и проблем не будет».
— Я не помню этого (смеется). Это Игоря инициатива. Он и игроком таким был. Если кого-то обижали, он выжидал паузу, а затем этого человека учил, как нужно правильно и жестко играть. Он такой же был основательный тренер. Другое дело, что ему постоянно дают команды, которые стоят на вылет. И сейчас вон он поехал с Батуренко в Таджикистан. Выиграли чемпионат. А ты попробуй выиграй чемпионат в любой стране! Чемпионат выиграли, Кубок выиграли. В Лиге чемпионов успешно выступили. У них было три ничьи. Они нигде не были мальчиками для битья. Это говорит о том, что он — состоявшийся тренер.

— Батуренко всегда был готов за вас глотку рвать. Вы наверняка цените такое качество?
— Само собой. Либо есть это качество, либо нет. У нас так всегда в нашей группе. Я буду всегда за него стоять горой, да и за многих других футболистов. Наверное, мы так приучили в «Локомотиве». Была такая обстановка внутри. Наверное, поэтому так получается. «Локомотив» всегда был дружен. Профессионально дружен. Это нам и давало результат.

— Когда «Спартак» начал вам немного уступать, были такие отклики из красно-белого лагеря, что против нас выходит спецназ и бьет нас по ногам. А мне потом Черевченко говорил, что они просто были так заряжены биться, что где-то и переборщили.
— Может быть. У каждого свои определенные козыри. Когда в «Спартаке» играют Цымбаларь, Титов, Аленичев, они же более квалифицированные. Значит, нам нужно быть более жесткими, настырными. Наверное, мы должны по-футбольному провоцировать. Тогда у нас появляются козыри, чтобы победить их. А когда у нас стали игроки другого уровня, мы стали играть с позиции силы.

— Мне Егор Титов рассказывал, что часто встречались в ресторанах с игроками «Локомотива», еще где-то. Дружили. Но на матчах иная картина. «Приезжаем на матч с «Локомотивом», протягиваем руку Джанашии, а он говорит, что тренеры запретили со «Спартаком» здороваться». Был действительно такой супернастрой, что Джанашия побоялся здороваться с Титовым?
— Я думаю, что он утрирует. Но настрой — один из козырей «Локомотива» был всегда. И это был один из моих козырей тренерской профессии. Максимальная самоотдача. Игроки должны ее демонстрировать. Раз вышли на футбольное поле, там большая аудитория болельщиков. Игроки должны быть агрессивные в пределах правил. И это — моя тренерская обязанность, чтобы они были подготовлены к этой агрессии.

— Российский футбол находится под санкциями. Но есть разные мнения. Мне достаточно опытный маркетолог говорит, что эта изоляция — шанс для детского футбола и профессиональных футбольных лиг. Что сейчас будут большие вливания. Я же удивился. Я вижу, что уровень РПЛ падает, потому что нет еврокубков. Упал и уровень аутсайдеров. Вот две стороны медали. Как вы считаете, есть ли этот шанс вырасти?
— Я бы так не сказал. Но раз такая ситуация, нужно больше внимания уделить внутри страны всем подразделениям футбола, массовость поднять, что, как мне кажется, хорошо делает РФС. Есть детская лига, потрясающее соревнование. В ней играют около 160 команд. И эти 160 команд ездят в другие города, играют официальные матчи на центральных стадионах. Это — команды в возрасте до 16 лет. Нужно увеличить количество соревнований еще на более низком уровне. Нужна массовость. Это — один из факторов дальнейшего процветания. Но лига слабее стала, конечно. Нет топовых иностранцев. Но я не согласен, что аутсайдеры стали слабее. Наоборот, подравнялись. Больше возможностей для российских футболистов. Но есть нюансы, которые нужно сделать лучше. Например, повысить интенсивность. Игрок уходит с поля, если его команда выигрывает, то он тянет время. Нужно с этим бороться. Мы можем принимать решения и без ФИФА. Он должен выходить в течение 10 секунд. Если не вышел, значит, тот, кто его меняет, не выходит минуту. Дальше если игрок лежит после падения, то пусть уйдет и минуту отдыхает там. Тогда он будет меньше лежать. Это тоже касается интенсивности.

В целом я не думаю, что это отлучение от турниров пойдет на пользу. Это большая проблема. Международные турниры — это еще и большие заработки. Я лично читал, сколько «Локомотив» за три года в еврокубках заработал. Под 100 млн евро. «Локомотив» был на третьем месте по этим заработкам. На первом месте был «Зенит», на втором — ЦСКА.

— Вы зарабатывали для клуба деньги. Это неоспоримый факт.
— Есть и количество приобретенных игроков. Посмотри рентабельность по этому показателю за все время.

— Напоследок я еще расскажу, как мы познакомились. Мой первый визит в Баковку, я — начинающий корреспондентик. Еду в Баковку на электричке, потом шел по каким-то колдобинам. Пришел на базу, сделал репортаж и иду обратно. Вдруг сзади подъезжает «Мерседес», опускается окно, а там «оживают кумиры молодости». И вы меня спрашиваете: «Куда идешь?» Говорю: «Иду на станцию». Вы говорите: «Садись, подвезу». И мы едем, общаемся. Вы проявили тогда себя как очень заботливый человек. За это вам спасибо.
— Ты был гостем, но ты же вошел на территорию клуба. А в клубе должно быть единство и уважение. Наверное, ты помнишь, как радовались нашим победам женщины-уборщицы, ребята-строители. Они все были с нами, всей душой. И это тоже фактор побед очень важный.