Алексей Попов: С «Ноу Камп» уезжали в полной тишине. И вдруг Сибайя как закричит с задних рядов: «###### в рот! «Барселона» — «Рубин» — 1:2!»

Алексей Попов всегда выделялся среди российских футболистов. В первую очередь тем, что за словом  в карман не лез. Да и подбирал слова он не слишком старательно, а говорил то, что думает. «Вот, будут мемуары, дети почитают», — отреагировал он на просьбу о большом интервью. И действительно рассказал историй на небольшую книгу. О том, как рос в Перми 80-х и 90-х. О знакомстве с женой и своих детях. О том, почему не складывалось со многими тренерами. Об «Амкаре», «Рубине» и матче с «Барселоной». Но больше всего говорил о любимом городе.

— Я всегда был патриотом Перми и никогда не думал, что придется жить в каком-то другом городе, — начал рассказ Попов. — Все заработанные деньги вкладывал в Пермский край. Сейчас у меня, конечно, мысли поменялись. Стремлюсь к тому, избавиться от Перми. Надеюсь, еще не поздно. Хочу уехать в Америку. Не шучу. На самом деле. Здесь все надоело.

«Мама рассказывала, что в Перми каждую ночь стреляли»

— Мой папа был сварщиком высшей категории, его не стало, когда мне было шесть лет, а младшему брату — четыре, — вспоминает Алексей. — Мама воспитывала нас одна. Она могла добиться всего в жизни всего что пожелает — стать по нынешним меркам губернатором, но ей ничего не надо было, кроме любимого дела — строительства домов, школ. Работала мастером, прорабом на стройке, ее все ценили, любили. Но власти никогда не хотела. У нее получалось обеспечивать всех нас, потому что у нее были мозги. Мама не задерживалась на работе, если предлагали больше, уходила — перед ней стояла задача выжить и прокормить детей. Работала на предприятиях, где был бартер, имелась возможность выменять необходимые товары. С едой у нас проблем не существовало. На столе мелькала даже черная икра. Мама сейчас рассказывает, что когда уезжал на сборы, в поезд давала бутерброды с черной икрой. Но мне было 12-14 лет, сейчас даже не помню этого.

— Вы родились в Нытве. Когда переехали в Пермь?
— В 1988 году, в 10 лет. Нытва — маленький город в 80 км от Перми, 20 тысяч население. До переезда спортом почти не занимался, хотя ходил в лыжную секцию, пару раз заглянул на бокс. Главной секцией была улица, на которой мы пропадали с утра до вечера. Но это папин родной город. Мама решила, что нужно ехать ближе к своей родне. Я сперва сопротивлялся — это мой дом, тут жил папа, тут мои друзья. Но в Перми она видела больше перспектив. Получился тройной обмен — кто-то уехал из города на юг, кто-то — еще куда-то, и нам досталась квартира в Перми. Жили прямо в центре, рядом с ЦУМом. Я записался в фотокружок при дворовом клубе, но потом оказалось, что там есть еще и хоккейная команда. Сразу затянуло. А так, ни в какие передряги не попадал, но мама вспоминает, что каждую ночь на улице стреляли. В десять вечера домой, конечно, было страшно бежать после тренировки, залетал на пятый этаж с хоккейным баулом за считанные секунды. Чуть скрипнет дверь, несешься быстрее, чем на катке. Залетаешь домой, быстро захлопываешь дверь. Какие-то детские страхи, но так происходило каждый вечер.

«Первая зарплата — 100 рублей в месяц»

— В 11 лет с другом впервые попали на футбольный стадион «Звезда». Там шел набор в крутую детскую школу «Звезда». Решили попробовать, но потом друг отказался, а я продолжил. Часто играли на бетонной коробке. Так началось знакомство с футболом. После школы мама, конечно, заставила пойти поступить в строительный университет. Сказала надо, я ответил — выбирай куда. Промучился там пару лет — то ходил, то не ходил, то переводился на заочное. Потом забросил это дело и до 25 лет высшего образования не получал. Хотя учился всегда на 4-5. Дети сейчас спорят, мол, что у вас раньше за образование было, вам не давали таких нагрузок. Даже не отвечаю. Троечники были всегда.

— Когда футбол принес первые деньги?
— Был пример Бергкампа. Во всех изданиях писали, какой он молодец, бросил школу и занялся футболом. И у меня в то время такие же мысли мелькали, хотел сказать маме, что бросаю все. Но серьезно никогда не думал, что стану профессиональным футболистом, буду зарабатывать большие деньги. Не мечтал, что смогу играть за «Спартак» или ЦСКА. Я даже в своем специализированном классе был шестым-седьмым по уровню развития как футболист.

— Понимали, что если станете успешным по пермским меркам футболистом, все равно не будете приносить домой столько, сколько приносила мама?
— Я об этом никогда не думал. Только через год профессионального футбола смог купить маме стиральную машину. Такие вот деньги зарабатывал. Первая зарплата по контракту - 100 рублей в месяц. Не тратил — копил. Всю жизнь копил, не понимаю на что. В итоге живешь в этой России, все ей отдал, а вокруг полная безнадега — с  народом, перспективами, прогрессом.

— Константин Зырянов рассказывал, что в Перми было три пути — завод, тюрьма и спорт. Многие из знакомых пошли по второму пути?
— При мне в Перми несколько человек из детской команды подсаживались на наркотики. Кто-то воровал. И потом завязывали с футболом. Но я не водился с такими компаниями, наверное, был маменькиным сыночком, хотя и своенравным. Учеба, дом и футбол — ничего другого не было. Даже не знаю, что такое переходный возраст, проблемы с родителями. Не понимаю, как это может быть. Видение Кости отличается от моего, я мог пойти учиться в университет, но точно не думал о заводе или тюрьме.

«Доний раз мне прямо на тренировке в «дыню» засадил»

— В 16 лет, когда еще в школе учился, меня взяли в «Звезду», и я играл во второй лиге, — продолжает Попов. — В первой же игре на профессиональном уровне, на Кубок России, забил в свои ворота. Наш вратарь, Серега Армишев, со все дури выбивал и попал в меня, мяч отлетел в сетку. Так обидно было, всю дорогу домой переживал. В том сезоне «Звезда» вылетела в третью лигу и нас, несколько человек, взяли в «Амкар», который поднялся во вторую.

— Была в «Амкаре» дедовщина?
— Конечно. Но шока не было, я уже прошел «Звезду». Там и за вином посылали, и сумки, мячи таскали. Никто, конечно, никого не избивал. В «Амкаре» все было более профессионально, Оборин и Гребенюк (Сергей Оборин, главный тренер и Юрий Гребенюк, гендиректор. — Прим. ред.) создали коллектив. Но на поле никто пощады не давал, было много драк, даже со стариками. У меня со Славой Донием раз случился конфликт — он мне прямо на тренировке в «дыню» засадил, чтоб не выпендривался. Нас разняли или, возможно, я был нокауте (Смеется.), уже не помню. Но это не помешало нам дальше играть в одной команде. Было, закусывались с Красулиным, с Хузиным. Со всеми кусался, мне было без разницы. Молодой, думали, что со мной можно спокойно задираться. Пытался отпор давать, но сам не наглел. Это же не MMA и не бои без правил, не было такого, чтобы я кого-то ######## (избил). Доставалось, но ничего, терпел, не сдавался и боролся дальше. В подкаты шел под любого. Просто для понимания моей ситуации — я десять лет заходил в «квадрат», потому что был самым молодым. Десять лет!

— Как выглядели выезды во второй лиге в 90-х?
— Чаще всего поездами, иногда на автобусе. Самый дальний — Новотроицк. 30 с лишним часов на автобусе. Да и сейчас «Амкар» во второй лиге так ездит. Гаджетов не было, книжки читать не любил. Сон, еда, разговоры. Кто-то в карты играет. Старикам, конечно, тяжелее. В последние годы я из самолета-то с трудом выходил. А когда молодой, иначе это переживаешь. Другое дело, что автобусы иногда ломались. Стоишь и не понимаешь, когда он починится. Но водители — асы, все быстро ремонтировали и мне как-то легко это переносилось.

«Вратаря избили так, что впал в кому и сердце остановилось на три минуты»

— Бывало, чтобы кто-то заходил в раздевалку, угрожал?
— Нет, у нас была серьезная для второй лиги команда. С нами так не могли поступить. Если у нас водились деньги, думаю, и защита имелась хорошая. Напрямую на нас никто и никогда не пытался рыпнуться.

— Ваша цитата: «Если в Волгограде или Казани что-то случается с футболистами, за них все заступаются. А в Перми такого нет. Жесткий город. Игроку могли надавать по башке так, что не очнешься потом пару дней». Что за эпизод?
— Когда мы выступали в первой лиге, у нас вратаря избили до такой степени, что он впал в кому и на три минуты остановилось сердце. На дискотеке не на ту девочку взгляд положил и все. Били толпой, душили. Благо, выжил. И я не помню, чтобы по этому поводу устроили какие-то разборки и кто-то признал, что не прав. В той же Казани по звонку все знали, что это футболист и никто не лез. Там по-другому решали вопросы, сразу не убивали. В Перми же никто разбираться не будет, это нормальная ситуация для города, у нас постоянно кого-нибудь били.

— Вам часто приходилось драться вне футбольного поля?
— Только один раз по пьяни на дискотеке. С годами становишься умнее, да и злачно-дискотечные места уже избегаешь. Пытаешься посещать более приличные заведения, там достается меньше. Плюс сглаживали углы, старались не идти на конфликты. В какой-то момент уже узнавали - нужно держать марку и не проявлять животные характеристики.

— Считается, что вторая и первая лиги в 90-х — рассадник договорных матчей. Сталкивались?
— Никогда в этом не участвовал. Только слышал, и то после того как игры уже завершались. Мол, кто-то нечестно против нас играл. Но мы по ходу матча не могли этого почувствовать. Для всех было шоком, когда узнавали такие истории. Мы забили на 90-й минуте, какой договорняк! Но за руку никого не хватали.

— Вы же могли при всех подойти и на правах капитана спросить партнера: «Сдавал или нет?».
— Просто кто-то через месяц или год говорил — мы вам ту игру сдавали. А конкретных фамилий никто не называл. Для меня эта тема была закрыта. Даже когда я был капитаном, никто ко мне не подходил. Пусть все думают что хотят, но моя совесть чиста. В России все знали, что со мной бесполезно договариваться. Только в Премьер-Лиге начались какие-то подводные течения с компанией Рыболовлева (Дмитрий Рыболовлев, бизнесмен, экс-владелец «Уралкалия», владелец футбольного клуба «Монако». — Прим. ред.).

— Были попытки договориться с вами?
— Конечно. Звонили. «Здравствуйте, надо бы повстречаться, порешать по игре. Как на это смотрите?». Я сразу пресекал, даже не спрашивал, кто это. Возможно, сейчас это как-то по-другому решается, в мессенджерах. Раньше напрямую звонили и спрашивали. Один раз были даже угрозы. Сказал Чупракову, мол, так и так. Не знаю, воспринял он это всерьез или нет. Но раз все обошлось, все нормально, значит, на понт брали.

— Завод минеральных удобрений стабильно платил и «Амкар» был одной из немногих команд, где задержек никогда не было?
— Да. Зарплату и премиальные никогда не задерживали. Все было серьезно, изначально ставилась задача выйти в первую лигу. За это по тем деньгам обещали десять тысяч долларов каждому. Но в сентябре 98-го в стране случился кризис, как раз когда мы вышли в первую лигу, и нам дали по 5-6 тысяч. С этих премиальных можно было купить новую русскую машину, 99-ю. Я, кстати, так и сделал. Она подорожала за считанные дни с 60 до 120 тысяч, столько она мне и вышла. Плюс давали премиальные после каждой победы. У меня даже есть книжка, жена записывала, за какую игру сколько получали. Недавно смотрел — в первой лиге за победу давали 20-30 тысяч рублей. За 20 побед тысяч 600 ты получал. Я продолжал копить и года через два за 700 тысяч рублей купил трехкомнатную квартиру, которая сейчас стоит семь миллионов.

— Какие премиальные полагались за выход в высшую лигу?
— Не помню. У нас не было задачи выйти в Премьер-Лигу. После 10 туров мы шли на 17-м месте. Какая Премьер-Лига? Это потом мы сделали 30 матчей без поражений, из них 29 побед. Когда Бесчастных играл за «Кубань», мы победили в Краснодаре 1-0, хотя у них собралась очень хорошая банда. Он не мог получить мяч и кричал: «## твою мать, их больше, что ли?».

— Помните самую большую зарплату?
— Конечно, это был «Рубин». 100 тысяч долларов в месяц. В два раза больше, чем в «Амкаре». И это была первая зарплата в долларах.

«Я всегда считался дуболомом»

— С кем-то в «Амкаре» близко дружили?
— Когда мы выходили в Премьер-Лигу, у нас в принципе был дружный коллектив. Поэтому и заняли первое место. Мы семьями всегда отдыхали, и после игр вместе, и на праздники. Дружили все, наши дети общались. Мы были одним кулаком. И во второй лиге то же самое, хотя тогда я еще совсем пацаном был — 16-17 лет, а остальные дядьки.

— Каким запомнился молодой Зырянов?
— Добрый, отзывчивый. У нас были приятельские отношения, но мы не были друзьями. У него своя компания — лидеры команды, я в нее не входил. Я всегда считался дуболомом, меня не воспринимали как футболиста. Не знаю, каким образом я всего добился в жизни. Меня все оскорбляли, люди во второй лиге говорили, что не умею играть, что я «мертвый». По прошествии времени смешно вспоминать — ты сейчас в подворотне валяешься, а мне рассказывал такие чудеса. Но Зыря был футболист от бога. И повезло, что он встретил Оборина с Гребенюком, которые сделали из него игрока. Если бы не они, мы бы о нем не узнали. И в любом крае есть такие футболисты, как Зырянов, просто их никто не видит и не знает. У нас было несколько человек из нашего поколения намного лучше него, но только Костя заиграл.

— Вы были знакомы с первой женой Константина, Ольгой?
— Мы все были знакомы, конечно. Я был у них на свадьбе. Но это было давно, я не могу вспомнить какие-то черты или что-то. Не хочется на эту тему говорить, это чужая жизнь, речь не обо мне, а о моем товарище. Естественно, никто не мог предположить, что нечто подобное когда-то случится. Мы тогда никак не помогали ему прийти в себя. Он жил в Москве и насколько я слышал, Костю спас только президент «Торпедо».

«После игры привезли фуру пива. Оборин как увидел — быстро убрать!»

— Вы говорили, что перед историческим матчем на Кубок России в 1998 году против «Спартака» думали, как бы избежать разгрома. Но в итоге победили.
— Надо думать. Самая знаменитая команда страны приезжает в наш город, следующий матч у них — в Лиге чемпионов против «Штурма». Но все обсудили на теоретических занятиях - не давать сопернику разворачиваться, действовать ближе, сидеть на своей половине поля и ждать шансов. Мы отскочили, чего говорить. У нас был хороший вратарь Игорь Уралев, никуда не дергался, не гадал и все мячи летели в него, ему даже прыгать не приходилось. То ли после этой игры, то ли после выхода в Премьер-Лигу один из спонсоров, представитель пивной компании, сказал заносить пиво ящиками в раздевалку. Нам чуть ли не целую фуру подогнали. Оборин как увидел - «Быстро убрать!». Эйфория, конечно, присутствовала, но были и Гребенюк с Обориным, которые могли дать леща. При них такое не проходило.

— Даже после победы над «Спартаком» запрещали?
— Раньше такого не было, втихаря все делали, быстренько. Со стадиона уезжали, садились где-нибудь и выпивали. В раздевалке никогда, даже в Премьер-Лиге. В самолете разрешали после игры несколько бутылок пива, тот же Рахимов это практиковал. Не подумайте, бухали жестко, как и полагается нормальным спортсменам, ха-ха. Бывало, с похмелья на тренировки выходили, пытаясь это скрывать. Но в раздевалке — ни капли.

— Каков был процент пьющих и непьющих футболистов?
— Все бухали. Просто кто-то в хлам, а кто-то интеллигентно. Помню несколько человек, которых не остановить. Бывали случаи во второй лиге, когда брали игрока, при этом даже руководство знало, что он бухает. Но все равно выходит и забивает, ничего не сделаешь. Вот и прощали.

— Многие курили?
— Я никогда. Кто курит, заканчивали в 30 лет. На здоровье это никак не сказывается, пока ты молодой. Просто ресурс организма заканчивается намного быстрее, чем у тех, кто соблюдает режим. Но курили многие — в раздевалках, в перерывах. Некоторые могли себе позволить. Стресс так снимали. Когда ездили на выезды на автобусе, на каждой остановке полкоманды выходило посмолить.

— За это Оборин леща не давал?
— Старались скрывать, но, конечно, он все это знал. Как не знать. Но не слишком журил.

— Вы говорили, что после победы над «Спартаком» начали узнавать. Как изменилась жизнь?
— Никак. В городе полюбили «Амкар», это да. Раньше люто ненавидели, мол, «Амкар» убил «Звезду», которая существовала с 1934 года, родная команда. Болельщики не ходили на «Амкар», но та победа полностью поменяла отношение к команде. За нас стали болеть по-настоящему, с любовью, с сердцем. Конечно, стали узнавать в городе. На мне это никак не сказывалось.

«Пример Генича доказывает, что ты можешь стать лучшим в сфере, которую любишь»

— Валерий Чупраков, по сути, создал «Амкар» с нуля. В Перми его воспринимали как местного героя?
— Все люди меняются. Он был человеком слова, когда руководил «Амкаром» — это сто процентов. Вникал в суть проблем, постоянно находился в клубе, ты мог зайти к нему и спокойно по-человечески поговорить. Валерий Михайлович создал уникальный проект, который никто не мог задушить. Если бы Шилов с Решетниковым  (Геннадий Шилов, ставший президентом клуба после Чупракова, и Максим Решетников, губернатор Пермского края. — Прим. ред.) не вмешались, так как они это сделали, команда могла бы существовать до сих пор. С «Амкаром», который Чупраков пытается воссоздать сейчас, у него просто ноль шансов. Желаю ему удачи, но не уверен, что получится.

— Вам довелось поиграть с двумя футболистами, которые затем станут журналистами. Константин Генич был хорошим игроком?
— Да. Техничный. Не любил много бегать, но все «десятки» такие. Он креативный, видел поле, мыслил иначе, но ленца присутствовала. Но у него были проблемы с коленям, даже я помогал с лечением в Германии, я там тоже в тот момент оказался. У Кости началось воспаление, температура без остановки и  немцы не понимали, что происходит. Тоже до сих пор не понимаю, что это было. И как там не заканчивать. После завершения карьеры ему нужно было что-то делать, он пошел на ТВ и, слава богу, у него все получилось. Он понял, что это его, ему там нравится, он там развивается. Когда любишь свое дело, всегда можешь стать лучшим в своей сфере. Пример Генича это доказывает.

— Савин тоже был хорошим игроком?
— Отличался от Генича. Костя был более более разнообразным в плане футбольного функционала и интеллекта. Женя более настырный, прямолинейный нападающий. Как мне кажется, многому его научил Рашид, он с ним часто разговаривал. Но, возможно, раскрыть свой талант ему не позволили амбиции. С другой стороны, эти амбиции помогли реализовать себя в жизни сейчас. Но тогда они с Гришиным были на своей волне — Формула-1, тачки, передачи, скорости, бампера. Хотя это не мешало, он оставался фанатом футбола, постоянно тренировался.

«За 20 минут выжали все соки. А потом Ярцев говорит, что разминка закончена»

— Под руководством Оборина вы играли с 1995 по 2006 год, при этом не скрывали, что все эти годы отношения у вас не складывались. С чего все началось?
— Мы по сей день с ним общаемся нормально, дружелюбно. Это пройденный этап. Я такое говорил, потому что когда мы вышли в Премьер-Лигу, он сильно изменился. Было видно, что человек считает себя самым умным, но при этом остановился в развитии. Когда к нам пришел Рахимов, я понял, что Оборин вообще не двигался вперед. Во второй и первой лигах он был отличным специалистом. Все думали, что он будет чуть ли не сборную тренировать. Но последовал мгновенный застой. Мы начали анализировать соперников по европейским методикам, иначе перестраиваться в обороне, когда играли в зонную защиту при 4-4-2. Футболисты поняли, как нужно это правильно делать, но Оборин нам ничего не объяснял на тренировках. Он просто многих моментов не знал. Рашид же позже все показал наглядно, у него все было разобрано по секундам. Каждый момент тренировки был предназначен для определенного занятия. При этом мы не хотели, чтобы Оборин уходил. Просили остаться, но убрать своего помощника, который не разбирался в футболе. Но Оборин нас кинул в итоге.

— Чем его помощник Шинкаренко не устраивал?
— Он ничего не понимал в футболе и «убивал» всех в тренажерном зале. Веса по 200 кг могли спокойно ногами тягать. По горкам песочным  бегать вместо того, чтобы в футбол играть. Упор на физподготовку. Но упражнения были нереальными, губительными для суставов, организмов. Противились все. Мне же 26 лет было, кабан, все без разницы, я с Шинкаренко носился еще больше, мог 90 минут по флангу бегать и не замечать усталости. Но результаты команды становились все хуже и хуже, опытные игроки начали говорить, что его пора убирать.

— Тренировки под руководством Шинкаренко — самые жесткие в карьере?
— У меня всегда все было хорошо с «физикой», поэтому не знаю, что такое жесткие сборы. Сурово было у Ярцева в «Роторе». 20 минут без остановки беговая тренировка, выжали все соки. Туда-обратно поперек поля, на 50 метров рывок, добежал — устраиваешь бой с тенью, потом бежишь обратно, уже какое-то другое упражнение. Кто-то упал, кого-то чуть ли не тошнит. И тут Ярцев говорит: «Разминка закончена. Начинается тренировка». Все в шоке. Затем следовали игровые, технические упражнения. Это сейчас я уже понимаю, что каждому футболисту нужна индивидуальная разминка. Кто-то может сразу начинать, кто-то входит мягко, через стретчинг, другие упражнения. Неправильно всех грести под одну гребенку.

— Когда вы с Ярцевым пересекались?
— В 2000 году. Мы тогда на Кубок обыграли их  по пенальти и после этого зимой поехал, подписал контракт с «Ротором». Январь и февраль провел на сборах у Ярцева и потом обратно вернулся. И он как-то меня в составе не видел, и команда хорошая была. К тому же денег не платили, проблемы были с этим. В итоге я сказал «до свидания», разорвали контракт, который подписывали очень помпезно — приехал с женой, в офисе встречали Горюнов с Шохом (экс-руководители «Ротора». — Прим. ред.), огромный стол, накрытый яствами. В тот год они Павлюченко подписали. Алдонин там играл, постоянно с ним в паре на сборах работали, говорил мне: «Что ты тут делаешь? Играй себе в первой лиге, там все хорошо — а здесь ни денег, ни игры». Так и сделал.

«Жена запретила заплатить 100 тысяч долларов, чтобы сыграть против «Рубина»

— Оборин закрывал на базе на пять дней. Как выживали?
— А что делать? Не хочешь — вали. Никто вопросов не задавал. Но нас ведь днем-то с базы выпускали, ты мог увидеться с семьей. Плюс были лазейки — кто хотел, мог выбраться по ночам. Это уже в Премьер-Лиге все стали своенравные. Последние годы Шилов пытался закрыть на базе, ему сказали: «Ты что-то попутал, не будет там никто сидеть пять дней. Мы хотим проводить время с семьями и также заниматься своими делами».

— Примерно в то время вы познакомились с будущей супругой Екатериной в клубе «Болид». Как выглядела пермская дискотека 90-х?
— Познакомились году в 97-м, мне 19 лет. В помещении кинотеатра открылся ночной клуб. Поднимаешься на второй этаж, там барные стойки, игровые аппараты — люди сидят рубятся, рядом прибор для измерения силы удара — груша, по которой лупят местные каратисты и боксеры. Орет музыка, все вокруг пьяные. Потом заходишь в зал кинотеатра, кто-то сидит на креслах. Спускаешься вниз, а в партере и под экраном танцуют девочки. Если ни на кого не ############ (навыпендриваешься), то тебе не достанется и никто не покалечит.

— Как в то время пермяки подкатывали к пермским девушкам?
— Как обычно. «Что будешь пить, родная?». «Вас чем-нибудь угостить?». Или в конце дискотеки предлагаешь подвезти до дома. Что-то в этом духе сказал будущей супруге, так завязалась беседа. Потом еще полгода на дискотеках встречались и не было такого, что я влюблен. А потом осенило — вот же моя любовь. И все закрутилось, хотя она против была. Сказала: «А, посмотрим». И до сих пор смотрит.

— А почему была против? Спортсмен, футболист, уже почти известный в городе человек.
— Да никто об этом футболе не знал и не воспринимал всерьез. Вот у меня машина была — это да, это уже влияло. Как-то подвез до дома, вышли, проводил под ручку до двери, спросил: «Ну что, есть у нас какие-то шансы быть вместе, какое-то совместное будущее?». Хлопает дверью, уходит: «Нет, конечно, у нас ничего не будет». Ну а потом все как-то правильно организовалось.

— Какое влияние супруга оказала на футбольную карьеру?
— Мы огонь и воду вместе прошли. И полюбила она меня не за то, что я футболист с миллионами долларов — у меня зарплата была на нынешние деньги 20-30 тысяч рублей. Хотя премиальные выручали. Я простой пацан из Перми, с открытой душой, хотел быть с ней.

— Она не говорила, что футболом не заработаешь, не советовала идти на завод или в бандиты?
— У нас не было проблем с деньгами. Мы постоянно выигрывали. Отоваривались на рынках — больше негде было, но остались вместе от зарплаты в 100 тысяч рублей до миллиона долларов в год. Вместе росли как личности. Она меня всегда полностью поддерживала, не трогала, когда случались проблемы в футболе, не лезла с нравоучениями. Я сам выбирал, что и как буду делать. А она занималась семьей, ремонтами, квартирами, домами — все это было на ней. Я в стройки вообще не лез, она решала сама, говорила, куда какой гвоздь, кирпич приладить.

— Жена действительно запретила вам заплатить 100 тысяч долларов, чтобы сыграть за «Амкар» против «Рубина» после того, как вы вернулись из Казани?
— Да, ее инициатива. Я был готов потратить эту сумму и мог себе это позволить, не в деньгах счастье. Хотел сыграть против «Рубина», но по контракту мне запрещалось. Как любая адекватная женщина, она сказала на это: «Ты что, ненормальный? Нет, конечно». И закрылась сразу тема. Я всегда ее слушался.

«Рахимов и Черчесов не любят людей, у них нет эмпатии»

— Вы сказали, что Рахимов устроил для вас буквально революцию. Но в те годы вы о нем высказывались и в негативном ключе.
— Как специалист он был очень высокого уровня. Правильные тренировочные методики. Все занятия  выстроены на игру с мячом, интенсивно, научно. Другое дело, что как человек он ##### (плохой). Бросает много пыли в глаза, не любит людей, как и Черчесов. У них нет цели чему-то научить, у них на уме только бабки. Нет эмпатии к другим. Может, им это на генном уровне передается. Рахимов на базе построил сотрудников, все были «шестерками», а он король. Доктор, повар — без разницы, все должно быть как он сказал и не дай бог это не исполнится. Футболистам, конечно, он не мог всего высказать, хотя и вел себя жестче с теми, кто не был ему нужен. У меня с ним проблем не возникало, но с годами, анализируя ситуации из прошлого, понимаешь, почему у него не получается. Все сводится к тому, что если человек — дерьмо, он не станет топ-тренером. Если ты хочешь быть великим, надо быть великим во всем. Тренер — это педагог, наставник, который своим примером показывает не только как тренироваться, но и как жить, дает футболистам расти и сам растет вместе с ними.

— Божович совсем другой?
— Очень позитивный и умный человек. Другое дело, что рядом с ним должны быть специалисты, которые  разбираются в футболе и могут подсказать что-то по тактике, по стандартам или другим нюансам. В «Крыльях» у него подобралась отличная команда, но тактически играла абсолютно безграмотно. У него нет задачи этому научить, его фишка — чтобы футболисты сами играли на поле так как они мыслят. В то же время он спец в том, чтобы разглядеть в игроках высокий интеллект, умные футболисты у него всегда ведут игру на поле и он им полностью доверяет. Но такого не бывает, ты не можешь просто кинуть мяч и сказать «Играйте». Ты должен подсказывать, объяснять, кому и куда передвигаться. Если этот момент исправить, он станет топ-тренером.

— Его шутки про секс не надоедали?
— Те кто говорит, что он постоянно разговаривает только о сексе, видимо, просто завидуют ему. Человек мог расслабить футболистов шуткой, а мы не девочки же из монастыря, можем говорить о сексе хоть каждый день, хоть каждый час. Взрослые активные мужики, это нормальная ситуация. Журналисты не разговаривают о сексе на работе разве? Божович — открытый, но он не со всеми так общался, не думаю, что он мог бы прийти к президенту Черногории и спросить, на полшестого у него сейчас или на полдвенадцатого. Он хороший психолог и делал все в нужный момент. Может, этого было чересчур много и это слегка настораживало русских — все привыкли к тому, что все делается через палку, что их гоняют, заставляют сидеть в бассейне под водой. Но заиграть можно просто говоря о сексе.

«Бердыев взял меня ради матча против «Амкара»

— Когда впервые возник вариант с «Рубином»?
— Мы заняли восьмое место, и Рашид ушел. Вместо него назначили Божовича, его никто не знал, мы не понимали, что будет дальше. Савин сразу решил уйти, еще даже не тренировавшись у Миодрага. У меня претензий не было, но решил закинуть удочку, понять, есть ли какие-то варианты на будущее. Все-таки возраст поджимал, хотелось на высшем уровне поиграть. Набрал Кобенко (Андрей, экс-полузащитник «Рубина». — Прим. ред.) в феврале 2008-го. Сказал ему, что готов рассмотреть варианты и перейти в другую команду, тренер и президент отпустят. Попросил узнать у Бердыева, нужен ли я им. Андрей переговорил, сказал, что интерес есть. А затем «Амкар» лихо стартанул в Премьер-Лиге, и Божович решил, что Попов точно не продается зимой. В следующий раз тема вновь открылась только в конце августа. Подозреваю, что это произошло потому, что Бердыев не хотел проиграть в Перми (этот матч первого в истории «Рубина» чемпионского сезона проходил в 20 туре и казанцы победили в гостях 2:1. — Прим. ред.). На самом деле я был ему не нужен. Полгода от них ни слуха, ни духа и вот за день до игры появились.

— Бердыев сам позвонил?
— Да, повторю, за день до матча. «Ну что, ты переходишь к нам в «Рубин»? Давай, все, мы решили». Сказал, что я ему нужен как игрок, что ему нравится как я руковожу обороной, передвигаюсь. Говорил про тактические моменты. И я согласился. «Рубин» шел на первом месте и тот матч давал очень многое и им, и «Амкару» (пермяки по итогам сезона стали четвертыми, отстав от «Динамо» на три очка. — Прим. ред.). Хотя все знали, что «Динамо» будет третьим и бороться вообще бесполезно. «Амкар» никому был не нужен, мне это надоело. Ты борешься, отдаешь силы, но всем насрать, что будет с тобой и командой. Футболисты бьются, а руководству, президенту просто по ###, никаких лоббирований интересов в Москве. Все осточертело и я решил, что хватит «умирать» за «Амкар». Никаких проводов не устраивали. Чупраков сказал: «Ты столько сделал для команды, как скажешь, так и будет». И я решил попробовать в жизни что-то новое. Касаемо команды, в «Рубине» все было идеально, поэтому и стали двукратными чемпионами, реальная семья. А вот коллектив тренерского штаба — непонятный. Как Бердыев закрытый, так и весь штаб, кроме Кафанова. Остальные - странные люди, самый удивительный — Мухамадиев. Был «шестеркой» Бердыева, исполнял его негативные приказы.

— Хотя бы раз за это время обстоятельно общались с Бердыевым?
— Конечно, нет! Закрытый человек, который на самом деле совсем другой. Какой? На людях он очень культурный, вежливый и воспитанный. Зла ни ни кого по виду не держит, может спокойно подойти, узнать, как у тебя дела, здоровье, семья. Но на самом деле очень жесткий, принципиальный и может идти по головам. Ни разу не видел, чтобы он изменил своим принципам. Другого мнения для него нет. Будет как он сказал или никак. Хозяин жизни.

— Как к нему относились в команде?
— Как к главному тренеру. Для кого-то типа Бухарова он был как папа. Кто-то любил, кто-то нет.

— Были моменты, когда он раскрывался?
— Был забавный момент в Лиге чемпионов, в дебютном матче против киевского «Динамо» (1:3 в пользу украинской команды). «Рубин» забил первым, а потом пропустил три. Он просто не знал, что делать. Смешно: ты считаешься топ-тренером в России, но просто сел на лавку и исчез. Мне было неприятно на это смотреть. Мы со скамейки пытались подсказывать, потому что команда на поле потерялась, но он потерялся вообще. После той игры Бердыев очень сильно изменился. И изменил свое отношение к тому, как руководить командой. Понял, что нельзя отпускать ее в свободной плавание. Что касается анализа той ситуации дальнейших решений, Бердыев, конечно, красавчик — он понял, что был не прав в той игре и поменялся.

— Он точно раскрылся в танце робота в чемпионской раздевалке. Помните?
— Ха-ха. Эмоции выплеснул, но это же хорошо, они положительные. Каждый по-своему раскрывается в радостные моменты, в такие моменты никто точно не держит камень за пазухой, вы делите одну радость на всех.

— Понимали, почему Бердыев не мерз и выходил на игры в своем счастливом пиджаке?
— Лютый нервяк, видимо, был и поэтому он не чувствовал холода. Может, духом силен, а может, на нем было много нижнего белья. Или, может, обтирали его спиртом или вазелином. Но тренер не должен так себя вести — мол, если я не выйду в этом пиджаке, все пойдет крахом.

«Выходя на «Камп Ноу», понял, что воздалось за все труды»

— Ваш первый матч в Лиге чемпионов закончился победой над «Барселоной» на «Камп Ноу», пусть и вышли на замену на 90-й минуте. Что запомнилось больше всего?
— В тот момент я понял, что мне воздалось за все труды, за все болячки. Пусть на последних минутах матча, но на меня смотрят 100 миллионов зрителей. Плюс полный стадион, моя команда выигрывает, я выхожу, чтобы сдержать натиск противника. Возможно, дело в возрасте, но нервяка вообще не было. Понимал, что для меня это подарок судьбы. Но после игры в раздевалке никто не праздновал. Обычная рабочая обстановка. Бердыев зашел: «Вы чего молчите и не радуетесь? Это же победа над «Барселоной». Все в ответ немного поорали, конечно. Потом, когда ехали со стадиона в аэропорт, в автобусе стояла полнейшая тишина. И вдруг Сибайя как закричит на русском с задних рядов: «###### в рот! «Барселона» — «Рубин» — 1:2!». Все га-га-га. И так несколько раз.

— Второй и последний матч Лиги чемпионов — с «Интером» на «Сан-Сиро», пусть и поражение. Что запомнилось?
— Мне «Сан-Сиро» больше понравился. Когда выходили на разминку и все вокруг загудело, стало не по себе. Игра еще началась, на трибунах пять тысяч человек, но звучат они так, словно полный стадион. Видимо, такая потрясающая акустика.  Но игра не сложилась, да. На память остались футболки Кркича из «Барсы» и Лусио из «Интера».

— Почему решили уйти из «Рубина»?
— Я получил все, что нужно. И эмоции, и Лигу чемпионов, и два чемпионства. Узнал, почему не все могут стать чемпионами, какой испытываешь стресс. Для меня все было понятно, тренеру я не был нужен. Бердыев пожелал удачи, хотя отношения у нас и не сложились.

«Стояли с Черчесовым грудь в грудь»

— Не сложились отношения и с Черчесовым. Почему?
— Это единственный тренер, которого я ждал и приходу которого радовался. Думал: ни фига себе, наконец-то нам повезло, казалось, приходит хороший специалист. Он таким и был, но, ##### (черт возьми), как человек — говно. Помню первую встречу с ним. Он на меня даже внимания не обращал, а потом, когда началась тренировка, затыкал рот, если я кому-то подсказывал. Я выпал в осадок — в чем дело, что случилось. Думаю: «Я же с тобой еще ни разу не разговаривал». Дальше пошли такие тренировки, на которых меня будто не существовало. А потом выясняется, что мы с Серегой Волковым на сборы не едем.

— Был ли какой-то момент, щелчок, что-то повлиявшее на его отношение к вам?
— Нет. Я не понимал, что происходит. Думал, буду в дубле доказывать, не хотел никуда из Перми уезжать. Но все оказалось намного глубже. Ему изначально было без разницы, кто такой Попов и какой он игрок. Сразу сказал, чтобы меня и Волкова в команде не было. Такой вот он человек. Поехали на сборы с дублем в Пермский край. Тренировался, играл. А затем выясняется, что мне нельзя заходить в раздевалку первой команды. Я на контракте и мне нельзя заходить. И это даже не Черчесов мне сказал. Он не может подойти и объяснить. Все передал охранник. Он же пояснил, что Черчесов запретил пускать меня и Серегу на ВИП-места на стадионе. С какого хрена? Ни объяснений, ничего. Просто тебе закрыт вход на стадион, где ты провел 20 лет карьеры.

— Вы пытались поговорить?
— Нет. Я пытался доказать, что достоин играть. А потом просто дал пару интервью. Черчесов вызывает меня. Собрал в кабинете Засульского (Виктор Засульский, экс-гендиректор «Амкара». — Прим. ред.), тренера дубля Парамонова, себя позвал. Говорит: «Давай рассказывай, ты чего там такие интервью даешь?». Отвечаю: «Ты вообще кто такой, чтобы мне это тут говорить?». Он в ответ начал что-то мычать. Я решил встать и уже приготовился ему ###### (нанести удар), но что-то не срослось. Видимо, все-таки уважение к тренерам оставалось у меня в крови. Мы грудь в грудь стояли, как петухи, и нас успокоили, растащили. Я вышел из кабинета и больше на стадионе не появлялся.

«Одноклассник «кинул» на 200 тысяч долларов»

— По ходу карьеры вы начали заниматься разными бизнесами. Изначально была недвижимость, так?
— Да, вложил в недвижимость все. В 2000-х в Перми был бурный рост коммерческой недвижимости, хорошие арендные ставки, очень высокие цены, даже выше чем в Екатеринбурге и Питере. Я же патриот своего города, думал, что буду жить тут всегда, развивать свой регион. А в итоге «вон оно че, Михалыч».

— Почему не взяли хотя бы пару квартир в Москве? Известно, что они не дешевеют никогда.
— Это известно сейчас после того, как они подорожали. А в то время у нас цены были как в Москве. И рентабельность та же. Да и кому ты там нужен, кто будет за этими квартирами следить? В 80-90-х Пермь развивалась. Оборонка, заводы, стратегические объекты. Город считался лучше, чем Челябинск, Уфа. Казань рядом не стояла. Екатеринбург тоже. И с тех пор Пермь вообще не развивается. Встала на месте, умирает. Возможно, сейчас что-то изменится, придет новый хозяин. Но в то время мы ездили по соседним регионам — Курган, Омск, и это были деревни по сравнению с Пермью. В любом случае сейчас мне хватает на батон с икрой, пусть и не красной. Я не работаю, только занимаюсь детьми по футболу — тренирую, растим личностей. И живу за счет той самой пермской недвижимости.

— В каких еще бизнесах пробовали себя?
— Лесопилки были, пытался с друзьями развить огромный детский игровой центр на 2000 квадратных метров. У меня был пеллетный завод по производству топливных гранул. Все оказалось похерено в итоге, прибыли не принесло. Возможно, нужно было этим жить и не доверяться партнерам.

— Завод у вас «отжали»?
— Не совсем. Сказали, что сырья не будет. Зачем рыпаться? Продал за столько, за сколько построил. Спокойненько. Был ли шанс «потеряться», если откажусь? Конечно. Надо понимать, каким крутым футболистом ты бы не был, ты тут никому не нужен. Ты обычный человек. У меня нет подвязок, знакомых бандитов, депутатов, мэр мне не друг, губернатор не друг. Прокурора не знаю. К кому я пойду? За десять лет без футбола понял, что я тут никто, ноль. Да больше того, понимаешь, что и в футболе никому не нужен. В этой стране ты не можешь никуда применить свои футбольные знания. Нужно или агента иметь, или на руку кому-то дать, или знать спортивного директора, который скажет взять тебя. Я таких не знаю.

— Была еще и история про то, как вы дали денег однокласснику на строительство завода и он вас кинул. Сколько дали?
— Около 200 тысяч долларов. Это 2004-2005 год где-то. Вот вам история, и ни менты, ни бандиты, никто ничего не смог сделать. Всем здесь на все насрать. Но лично я ни от кого не завишу, поэтому и у меня никакой поддержки нет. Я могу послать губернатора, потому что он действует неправильно. И что он мне сделает? Отберет у меня опять что-нибудь? Конечно, может, и я ничего не сделаю. Но это не значит, что я не скажу ему: «Пошел ты на ### со своими идеями, которые не работают». Может, он одумается, скажет — ты прав, да, ха-ха. Я вот такой, стараюсь принести какую-то пользу людям, передать опыт, поделиться своим мнением, ведь оно справедливое, идет от сердца, но это никому не нужно, сейчас в почете равнодушие.

— Почему жена отговорила отдать 100 000 долларов за право сыграть с «Рубином», но не отговорила отдать двести на завод?
— Потому что мы вкладывали в свой бизнес. Мы же ему не давали эти деньги в долг. Хотели аккумулировать свои средства, а не просто потратить их на Сейшелы. Хотели, чтобы в будущем они приносили доход, потому что футбольный век короток. В итоге человек не построил завод. Как и в случае Кержакова. И сам он остался здесь, все у него хорошо, все одноклассники с ним дружат. Меня зовут постоянно на встречи, а он там присутствует. Говорю, что не собираюсь общаться с ублюдками. Если вам без разницы, что он натворил и вы хотите продолжать с ним общаться, это ваше дело. Я не собираюсь приходить и спокойно улыбаться. Я за те деньги отдал свое здоровье на футбольном поле. Он говорит, что не виноват, это все его партнер. Но что тут рассуждать, сам лох. Большинство футболистов такие.

«Учу английский. Надеюсь уехать из страны. Начну с нуля»

— Вы собираете монеты. Большая коллекция?
— Обычно люди не понимают, что дарить футболисту Премьер-Лиги на праздники. Я занимался нумизматикой и друзья всегда дарили серебряные монеты. Но серебро постоянно растет в цене и люди уже не могут позволить себе такие траты. А так штук 50-100 скопилось, есть и золотые червонцы. На черный день. Скоро он настанет.

— Все так пессимистично?
— Для меня в Перми — да. Поэтому каждую неделю учу английский и надеюсь уехать из страны. Начну с нуля. Меня это не страшит. Куда планирую ехать? Пока в Америку, если получится, там же пройдет чемпионат мир-2026. К Торбинскому, ха. Может, он это интервью прочитает, напишет мне.

— Вы хотели, чтобы ваша старшая дочь занималась фигурным катанием и стала звездой ледового шоу. Говорили, что это инвестиция в будущее. Окупилась инвестиция?
— Нет. Закончила с фигурным катанием. Когда я сам окунулся в тренерское ремесло, понял, как у нас все происходит, как с детства губят будущих спортсменов. Неправильные установки у детских тренеров, они не понимают, что из миллиона лишь одна становится чемпионкой. Но если кто-то не станет чемпионом, зачем его морально и физически угнетать, кричать «Давай, жирная корова, чего тут развалилась» - и это ребенку 4-5 лет. Это же откладывается на будущее. Противно, что большинство тренеров такой формации, что для них главное — это результат. Главное — развить человека, сделать его счастливым. А будет он спортсменом или нет, покажет время.

— Также вы собирались искать учебные заведения для детей в Швейцарии и Франции. Где они в итоге получали образование?
— Старшая дочка хотела поступать на факультет дизайна в Чехии, но в связи с пандемией все отменилось. Ей 19 лет, будет в этом году пытаться поступить в московский или питерский вуз. Не вникаю, она у нас слишком взрослая и сама разбирается с этим. Средняя в этом году перейдет в 10 класс, но тоже уже все распланировала — будет предпринимателем.

— Старшая дочка в Америку с вами не поедет?
— Посмотрим, вдруг грин-карту выиграет в лотерею, придется ехать там учиться. Я на всех оформил заявки, может, ей повезет. В мае станет известно. Если нет, надо будет пытаться уехать туда другими способами — вариантов много.

БЛИЦ

«Слышал, что в «Амкаре» брали деньги за попадание в состав»

— Брал ли кто-то из тренеров деньги за попадание в состав?
— Я только слышал, что в «Амкаре» такое практиковалось. Сказать конкретно не могу, за руку не хватал. Но слышал такое. При каком из тренеров? Не хочу тему поднимать, пусть они сами с этим живут — и президент Шилов, и тренеры, которые тогда работали.

— Какие варианты возникали на протяжении карьеры? Звали, например, в «Спартак»?
— Как говорит агент, «Спартак» интересовался перед сезоном, когда ушел в «Рубин». Конкретного ничего не было, поэтому даже не рассматривал такой вариант и ни о чем не мечтал. Что еще? Рашид постоянно названивал, звал в «Локомотив», говорил «Разорви контракт, давай, я тебя жду». Бред полный. Нет бы сам вышел с предложением на клуб, но такой он человек, и эти моменты все показывают. Не хочет своими руками, надо чтобы за него сделали. Ответил ему, чтобы делали официальный запрос, разговаривали с президентом.

— У кого в «Амкаре» была самая крутая машина?
— У нас скромная команда была. Легионеры себе машины не покупали, не было необходимости. Местных — три человека, причем двое просто женились на местных девушках. Поэтому самая крутая машина могла быть только у меня. (Смеется.) В 25-26 лет поехал с женой на Тенерифе, как-то прогуливались и увидел кабриолет «Porsche». Через пару лет купил. До сих пор предпочитаю эту марку. Была у меня и «Porsche Carrera 4S».

— Кто в «Амкаре» не использовал в речи мат?
— Володя Леонченко. Интеллигент, начитанный, образованный. Еще Макс Путилин. Но со временем в клубах мата стало меньше. Ругаться на нем, конечно, продолжают, но не ведут на нем светские беседы, ко во втором дивизионе — там, мне кажется, матом могут всю «Войну и мир» пересказать. Плюс появились иностранцы. Общение во второй и в Премьер-Лиге — небо и земля. В «вышке» на тренировочном поле мата не слышно.